Тверь в записках путешественников Вып.3

431 Желая поддержать старуху, я возразил, что народная вера в камень на чем же нибудь да была основана. Он уклонился от прямого ответа, видимо, боясь спорить с нами, но зато старуха снова воодушевилась. – Из Дубровы   374 мужик с больными ногами пришел, а ушел здо- ровый, – заговорила она. – А вы при этом были? – накинулся Курченков. – Моя невестка с ним шла. – А позвольте вас спросить, из какой деревни? – Из Дубровы. – А сколько ему лет? – Немолодой. – Я вас не о том спрашиваю, молодой он, или немолодой, а вы мне скажите, сколько ему лет? – Да почем же я его лета знаю? – Так вот видите, не знаете, а нас учить хотите! Узнав, что мы едем на Волгу, он заговорил: – Вы меня, милостивый государь, спросите: Курченков, какие от Питера до Нижнего перекаты? Все знаю. – Вы лоцманом ходили? – И лоцманом, и поставщиком, и судохозяином, а теперь – маляр! Я еще в молодости это дело изучил, но в одно прекрасное время пошел по другим делам. А почему Курченков в Весьегонском Богоявленском соборе работает? Потому что он поставщик! – закончил он, важно покосившись на старуху. Но той, очевидно, хотелось познакомить нас со всеми местными святынями, и она начала говорить о находящейся в городе часовне Кирика и Улиты и приношениях в нее натурою. – Это вот как, – перебил ее Курченков, – вы, милостивый госу- дарь, несете туда, например, петуха, они (он указал на моего товари- ща) корову несут, я – гуся, а она (на старуху) – ничего; она молит- ву несет, и кончено. Потом эти наши приношения начнут продавать от церкви нам же. Мой гусь стоит рубль, я за него от усердия два даю. Так не лучше ли мне прямо два рубля отдать? Зачем же гуся-то носить? Старуха начала рассказывать, что у таких-то и таких-то коровы все телились неблагополучно, а как снесли теленка к Кирику и Улите и оставили там, на крылечке, коровы стали телиться прекрасно. – Позвольте, – возразил Курченков, – вы при том не были. Это надо было самим видеть. 374 С. Чистая Дуброва Чамеровской вол. Весьегонского у., в 20 км от Весье- гонска.