Тверь в записках путешественников Вып.3

60 неимение самых необходимых учебников и проч., и проч., и вы мо- жете представить себе, как насущны в настоящее время преобразова- ния семинарий. Некоторые предметы положительно существуют только в списке предметов, до такой степени преподавание их жалко; таковы вольные языки, археология, естественная история, сельское хозяйство и в особенности медицина. Семинарские больницы, как нарочно, как бы вопиют студентам о вреде медицины; в самом деле, в тверской се- минарской больнице (в прежнее, разумеется, время) царило решитель- ное коновальство: в грязных, вонючих каморках лечение было для всех одинаковое: слабительное, мушка и кровопускание. Что же касается до главнейших предметов преподавания, то есть до богословских наук, то из них в особенности слабы в семинариях практические занятия: так называемые задачки (рассуждения на тексты) и проповеди.   63 Сколько мне ни удавалось их просматривать, в них – это удивительное перели- вание из пустого в порожнее, толченье воды в стакане; в шумихе общих фраз, к которым рано приучаются юноши, нет ни малейшей самосто- ятельной мысли, ни одного душевного движения, ни малейшего отно- шения к жизни. Мудрено ли после этого, что проезжайте вы не сотни, а тысячи верст по Руси и на 100, 200 пастырей наших едва ли найдете одного, способного написать порядочную проповедь (говорю порядоч- казеннокоштных семинаристов в год около 900 пудов муки, в последние же годы на 60 семинаристов расходуется (по словам ведомости) более 1000 пудов муки. Зато в пост наблюдается строгая умеренность в пище: в похлебку на 60 человек идет в день только 5 фунтов муки и 3 фунта масла. Несъеденная похлебка идет на другой день в приправу к другому блюду. – Прим. Семевского . 63 О преподавании остальных предметов можно много порассказать, да жаль и места, и времени. Напр., какой-нибудь профессор всеобщей истории выби- рает себе постоянным коньком две-три личности исторических, и о чем бы ни заговорил, непременно перейдет к ним; так в тверской семинарии был подобный профессор: он охотник был производить Александра Македонского от Хама: Макиет, Макит, Махут-Китигим, Хем, Хом, Хум, Хам, и пойдет, и пойдет. Что же до царствования его, то рассказ о нем ограничивался общей характерис- тикой: был-де козел, скакал он, скакал – да ногу сломал. А то пустится толко- вать о Лютере, то есть ругать его, насколько хватит сил. Профессор по одному из труднейших богословских предметов был умнее: вы-де всё равно забудете, что вам будут толковать, курс велик, труден, предметов же много, так будем болтать. И вот острит да рассказывает анекдотцы круглый год. Третий, никогда не знавший математику, по выходе из академии получил приказ ехать препода- вать, между прочими премудростями, и нелюбезную ему математику; отговорки бесполезны; первое по приезде время как человек молодой и добросовестный он стал если не учить, то хоть учиться вместе со своими слушателями; способнейшие из учеников ему же помогали. Но вот беда: пришла охота жениться; с женой да с детьми математика не могла ужиться, и она предоставлена на произвол судьбы. Но мы никогда бы не кончили, если б вздумали передавать все частные красоты семинарского образования. – Прим. Семевского .