Тверь в записках путешественников. Вып. 4

среди прочих городов Тверской губернии . 1 Поводом к этому исключительному вниманию послужило устройство в Осташкове первой в России вольной пожарной команды. Отличное устройство ее и успешные действия сделались тотчас известны не только в Тверской губернии, но и далеко за пределами ее. Само правительство обратило свое око на этот глухой и отдаленный город, милостиво отнеслось к благому начинанию осташевского городского общества и нашло полезным предложить всем городским обществам заняться устройством своих пожарных команд по образцу осташевской. С легкой руки пожарной команды захолустный уездный город, стоящий вдали от всех торговых путей, стал привлекать к себе уже не одних случайных туристов и вызывать заметки о себе не только случайные и отрывочные, а иногда и более и менее полные и систематичные. Русь велика и обильна, и много в ней непочатых ни пером, ни лопатой, ни чем иным углов. А в этих углах гнездится такая бездна своеобычностей, странностей и всяких «собственных» черт, такой богатый материал и для художника, и для писателя, и для афериста, что подчас и в тупик становишься над массой самых неожиданных и разнородных впечатлений. Снаружи всё гладко, всё точно застыло под покровом общей спячки, а чуть копнешься только вглубь, просверлишь хотя самое маленькое отверстие в этой одноцветной коре, как оттуда глянет целый мир, и только успевай схватывать да наматывать на ус десятки явлений, населяющих этот мир, одно другого ярче и разнообразнее, но и бесконечно, как в калейдоскопе. Копните глубже, употребите больше внимания — и перед вами откроются уже целые слои явлений, всё более и более тусклых, всё менее понятных вам, с контурами неопределенными, как бы подвижными и как бы расплывающимися в общей массе. Это какое-то царство планет, туманное, далеко от нас, в котором мы живем только гаданиями да суверенными воображениями. Но это царство — это мы сами, это наши же жизни, сплетенные невидимыми для нас нитями, которых мы не сознаем в себе, не подозреваем даже. И если порой через столетия сила великого гения приблизит к нашим глазам этот далекий и в то же время близкий нам мир и огонь его вдохновения ярким лучом осветит перед нами хоть маленький краешек его бесконечности, мы с шумом и с жадностью толпой набрасываемся к этому краешку, рассматриваем его, копошимся в нем и удивляемся, как там всё просто и ясно. «Ведь это мы сами, это наша будничная жизнь!.. Это вот Иван Иванович, а это точь-в-точь Мария Федотовна, а это…» — и т. д. без конца судят да рядят, пока не охрипнут и не пресытятся новым зрелищем. А пресыщение наступает скоро. Равнодушно повертывается тогда толпа зевак спиной к волшебному явлению и с скучной гримасой говорит: «В сущности... ничего особенного! Всё это мы давно знали, встречали... всё 1 См.: Тверь 1 , с. 409–411; Слепцов В. Письма об Осташкове (образец городского устройства в России) // Современник. 1862. № 5; 1863. № 1–2. 101