Тверь в записках путешественников. Вып. 4

Завидово около 12 часов дня, в среду 5 июля. Вчера уехать нам из Москвы не удалось. Кланяемся вам. Р. М. Рильке, Л. Андреас-Саломе». В среду 5-го июля, около 2-х часов пополудни, в деревне послышался звон колокольчика. Я вышел из крыльца, когда уже ямщицкая тройка бодрых лошадок завернула к моему дому. Первым вышел из тарантаса Райнер Рильке. Он был одет в триковую английскую куртку, в башмаках с открытыми до колен черными чулками и с тростью. После всеобщих приветствий я ввел дорогих гостей в приготовленную и обставленную нужной мебелью мою новую избу, разделенную на две половины, четыре окна которой выходили в мой небольшой садик, обсаженный кустами малины, крыжовника и смородины. Отпустив внесшего за нами вещи ямщика, мы уселись за самовар. Началось чаепитие, и завязалась общая беседа. Рильке говорил по-русски не так правильно, как сопутствующая ему Андреас-Саломе, но очень понятно. Он передал мне вырезку из «Прагского вестника» за апрель 1900 года переведенных им из моей книжки «Песни крестьянина» на немецкий язык двух стихотворений: «Прими меня, сторонушка родная...» и «В родной деревне» («Всё тот же синий лес, всё те же косогоры...»). После чая и закуски они с любопытством осматривали мою библиотеку, затем я повел их в мой садик, и отсюда мы пошли пахотными и засеянными полями на Волгу, где долго они стояли и любовались открывшейся со всех сторон картиной моей родины. Возвращаясь, мы нарвали в заливном лугу по букету полевых цветов и, дойдя до Тихвинской часовни , 1 присели отдохнуть у ее родника, текущего через желоб, и осмотрели часовню, а от нее пошли лесом; по дороге Райнер Осипович попросил меня показать ему, на чем растет клюква. Тогда привел я их к болоту и указал на куст с этим растением; осмотрев его, Рильке сорвал несколько веток и вложил их в свою памятную книжку. Вернувшись домой, после ужина я по их желанию прочитал некоторые мои стихотворения. На другой день, едва только взошло солнышко, когда пастух в поле прогнал стадо и я еще спал, они уже встали и, напившись приготовленного женой парного молока, отправились босиком на прибрежное луговое поле и там всё утро бродили по росистой траве, находя это, как они мне объясняли потом, очень полезным для здоровья... На третий день я решился встать раньше их, чтобы вместе с ними идти на прогулку; только, не веруя в целебность для себя босого хождения по росе, надел высокие сапоги; мы долго бродили по росистому лугу, набирая новые букеты разнородных цветов. Вернувшись домой, после чая и завтрака мы взяли плетушки и отправились искать грибы. Дорогой я обратился к Луизе Густавовне с вопросом: «Как нравится вам моя родина?» — «Так у вас здесь хорошо, — отвечала она, — что, если бы 1 Тихвинская часовня (не сохр.) описана Дрожжиным в стихотворении «Завещание». 297