Тверь в записках путешественников. Вып. 4

Горьких пьяниц два-три. Остальное пьет себе, да не пропивается. Заимообразного давания водки и кулачества между кабатчиками «и в заводе нет». — Вот разделы между крестьянами маленько портят всем, — заговорил старшина, когда мы уж кончали работу и, потягиваясь, собирались встать. — А что? — Да всё это бабы! Чтоб их!.. Всё больше бабы! Ну а хозяйство, понятно, страдает. Куды ж тут хозяйничать, когда всяк свое… Обеднение одно… — А вы зачем же позволяете? — Не позволить вовсе нельзя. А мы вот увещаем да затруднения делаем в волостном суде. Слава Богу, помогает маленько, особенно не жалуемся. А вот насчет страховки, так это обидели нас. И вовсе обидели… — Как, чем? — Да как же это тепериче с нас 2 копейки берут! Брали всегда 1 копейку, в прошедшем году подняли это на 1 ¼ копейки, а ноне сразу махнули на 2 копейки. Так верите ли, ваше высокоблагородие, все крестьяне даже ахнули. Потому мы прежде были очень довольны самой премией. И подняли это многие оценку имущества. Кто страховал в 200 — поднял на 350, кто 300 — на 450, а то и на все 500 рублей. А тут, значит, вдруг, ничего не предупредив, махнули сразу 2 копейки, ну и воем завыли. Где же это другому взять? Тепериче, в пример, я. Страховал в вольном, потому имущества рублей на 800. Там подняли, я перешел на обязательное, так и тут вдруг подняли. Расчета, значит, никакого мне нет, а если сгорит — один убыток. — Может, у вас пожары часты? — Да ничего особенного. Бог милует. Давно уже не было. Да и опасности у нас мало, потому с фабрики паровые машины и трубы дают. «Странно», — подумал я. Мы кончили эту первую нашу пробную работу с весьма приятным впечатлением. Прочтя еще раз всё и пополнив цифровые данные, мы наконец встали и прошлись по селу. Ни запустения, ни тоски, не говоря уже о нищете, ни на чем не было видно. — Жить можно, значит? — улыбаясь, спросил я напоследок, когда сидел уже в экипаже. — Как нельзя! Весьма даже можно. Слава Господу, не жалуемся… — также улыбаясь, отвечал старшина, провожая нас низкими поклонами. 49