Тверь в записках путешественников. Вып. 4

чудак был большой руки. Но самое большое его чудачество — это была постройка дороги, по которой мы катились. По глубоким болотам, почти тундрам, через крутые горки, между густыми зарослями насыпал, прорыл, прорубил этот чудак отличную дорогу, соединил с городом много сел и помещичьих усадеб, а зачем? — Бог его знает! Находилась ли эта последняя затея в связи с его манией — неизвестно. Только вряд ли, потому что его собственное имение стояло далеко в стороне от дороги. Но, словом, дело сделано, подвиг совершен, но уж так он, верно, показался всем странен и кажется еще и до сих пор, что земство забыло о ремонте дороги, а маленький сгнивший деревянный столб с именем чудака- основателя дороги никто не потрудился поднять и восстановить из придорожной грязной канавы. Ж. рассказывал мне, что однажды, едучи здесь, его лакей выскочил и сам кое-как поставил этот памятник чудаку. Но с тех пор опять много времени утекло, и второго чудака лакея не находится. Так столб и гниет в яме, как кости того, по чьей милости мы могли посетить Бурашево… С каждой верстой, удалявшей нас от Твери, место становилось всё живописнее. Долы с пойменными лугами и мелким кустарником сменялись горками, по которым лепились деревушки, желтели нивы и пятнами чернели рощи. Воздух хотя прохладный, но чистый, бодрящий, яркие лучи солнца, заливавшие эту бесконечную и разнообразную панораму, скорая езда в удобном экипаже и веселые, полные живого интереса рассказы нашего милейшего Ж. — всё это действовало превосходно на наше расположение духа. Вот мы поднялись на холм, командовавший над местностью, взглянули назад и ахнули. Такого вида долго поискать надо. Громадная долина верст на 30-ть вдаль раскинулась перед нами, а на ней яркими белыми точками, залитые совсем солнцем, забелели в разных местах, точно выросшие из зелени, стены церквей и монастырей. Необъятная ширь зеленых лугов усеяна была темными оазисами рощ и кустарника. Убранные и не убранные еще поля клочками торчали там и сям, и серые деревеньки, разбросанные на всём этом точно чьей-то невидимой рукой, казались такими маленькими, такими игрушечными, точно из карт сделанными… Я залюбовался, я громко выражал восторг, удивление. Мы всё подымались, и всё шире расстилалась долина, а там, вдали и вправо, всё ярче становились очертания какой-то груды с ослепительно блиставшими по ней точками… Это Тверь, белеющая, как стая морских чаек, прелестная Тверь. Мы проехали еще деревеньку, спустились в глубокий овраг, опять круто поднялись и въехали в околицу Бурашева. Немножко подальше маленькой и беленькой церкви стоял старый, темный от времени, двухэтажный дом. Это усадьба . 1 1 Усадьба Щербатских, купленная тверским земством за 19 750 рублей под психиатрическую клинику: Сборник материалов для истории Тверского губернского земства. 1866–1882. Тверь: Зем. тип., 1884. Т. III, вып. 1. С. 183, 184, 188–235; Сведения 58