Тверь в записках путешественников. Вып. 4

нарушением существенно важных для травелогов пространственно-временных связей. Востребованность книг подобного рода не могла не привести к универсализации жанра и унификации представленного в нем материала — вплоть до структурных, содержательных и даже непосредственно текстовых совпадений. В ответ на подобную редукцию жанра к уровню масс-культуры возникает иной вариант травелога — путеводитель, повествующий о личном освоении автором водного культурного пространства России. Путеводители В. М. Сидорова и А. П. Субботина отличаются от унифицированных масс- культурных текстов очевидной оригинальностью, а сами описанные в них путешествия, даже при внешнем совпадении маршрута с приведенными выше прецедентами, — инициативностью, поскольку они совершаются по индивидуальной программе и концептуально различны. Травелог В. М. Сидорова, при всем многообразии этнографических и социокультурных наблюдений, пронизан лиризмом, хотя в целом тяготеет к той же тенденции универсальности, которую мы выделили в верхневолжских травелогах И. Ф. Тюменева (1892–1899) [16, с. 218–433]. На фоне этого опыта подчеркнуто концептуален травелог А. П. Субботина, уже по своему названию «Волга и волгари» ориентированный на постижение роли водных путей и водных путешествий в формировании национальной и региональной идентичности. Чаще же инициативные путешествия связаны с выбором и реализацией уникального маршрута. Так, члены ТУАК во главе с И. А. Виноградовым отправляются в историко-археологическую экспедицию, продолжая таким образом традицию научных травелогов XVIII в., восходящую к П. С. Палласу и С. Г. Г. Гмелину (оба 1768) и поддержанную в XIX в. В. М. Севергиным (1802, 1803), Ф. Н. Глинкой (1836), М. И. Семевским (1863), Д. Н. Анучиным (1890). Деятели культуры и искусства Р. М. Рильке и Л. Г. Андреас-Саломе, С. В. Смоленский, В. В. Розанов, С. Д. Шереметев (1898), Н. К. Рерих, И. И. Коневской выбирают по преимуществу усадебные маршруты, проявляя интерес к усадебному водному тексту [18]. Однако, в отличие от рекреационных «прогулок по усадьбам» середины XIX в., эти путешествия напоминают скорее культурные паломничества: центром притяжения в подобных поездках становятся значимые фигуры русской культуры, живущие и работающие в провинции — С. А. Рачинский в Татеве, С. Д. Дрожжин в Низовке [3; 6]. Религиозные паломничества, судя по травелогам С. Д. Шереметева (1890), П. А. Россиева, Н. Н. Лендера, М. И. Бриллиантова, А. А. Пашкова, В. Ф. Джунковского (1909), напротив, в определенной мере секуляризируются. Значим для травелогов рубежа XIX–XX вв. и тот факт, что наряду с центрами и культовыми фигурами православия (Кашин, Калязин; св. Анна Кашинская) внимание путешественников привлекают и центры старообрядчества (Ржев) и личности сектантов (Сютаев и сютаевцы), что отражено в травелогах А. С. Пругавина и В. Г. Янчевецкого. Не обошел этой темы и И. И. Колышко, хотя его травелог, как и путевые очерки И. Ф. Тюменева, далеко не сводится к теме религиозных исканий. В целом И. И. Колышко развивает линию универсальной книги о путешествии, активно формирующуюся в русской литературе путешествий начиная с «Ручного дорожника» И Ф. Глушкова (1801). 6