Тверь в записках путешественников. Вып. 4

прикуску. Для сего и сахар был разбит мелкими кусочками и рассыпан по нескольким вазочкам. Между гостями обращали на себя внимание более других трое: высокий, полный и седой купчина с очень широким и добродушным лицом, также высокий, также полный, но уже рыжеватый, плешивый полукупец, полумужик, с несколькими медалями на шее, и, насупротив их, маленький, седенький и юркий человечек, прототип приказчика. Они все трое зараз приглашали меня сесть, предлагали «чайку али закусить». Все трое направились к побочному столику с закусками и, когда я любезно отказался от «всякого вина», с сожалением качая головами, как-то особенно небрежно пропустили в себя по парочке «очищенной». Судя по этой небрежности и еще кой по чему, это были не первые рюмки. Через четверть часа дверь отворилась, и в комнату, благословляя всех, взошла мать Досифея. Ее миниатюрность, худоба и бледность — вот что останавливает на ней внимание. Я оказался ее соседом с правой стороны и как приезжий пользовался несколько большим вниманием с ее стороны. Это и дало мне возможность знать историю монастыря из уст его основательницы. После часу почти такой беседы я получил дозволение осмотреть мастерские и рукодельные монастыря. Из первых заслуживает внимания иконописная, из вторых — вязальня ковров. Собственно говоря, это единственные серьезные занятия сестер, и то весьма небольшого количества их. Иконы и ковры делаются ими весьма недурно. Но занимается этим человек 50 самое большее. Продажи почти нет. Иконы ставятся в свои церкви, в кельи; ковры дарятся более крупным жертвователям. Школы в монастыре нет, хотя есть десятки безграмотных девочек-детей. В так называемой гостинице помещается внизу большая трапезная. Когда я вошел туда, все были уже за столом, и шла довольно шумная трапеза. Длинная комната была уставлена с обеих сторон длинными столами, за которыми сидели сотни сестер: справа монахини, слева белицы, с третьей стороны, у стены, противоположной входу, помещался стол поменьше, за которыми восседала сама игуменья и все гости. В воздухе стоял «постный» пар. Квас, капуста, осетрина, снетки — всё это щекотало не совсем аппетитно обоняние. Я подошел к столу игуменьи, забыв, что она там сидит. Только ее тоненький голосок обратил мое внимание. Против нее сидели все три туза. Они приглашали меня занять место рядом, просили так умильно и добродушно, что я еле смог извиниться за неимением времени. Как я узнал потом, большой и седой из них был местный купец, жертвователь монастыря, большой и рыжий — волостной старшина Дорской волости, бывший на коронации, старейший из старшин и усерднейший богомолец, а маленький и юркий — вампир монастыря, подрядчик по постройкам Сивохина и полный почти хозяин в монастыре. 81