Тверь в записках путешественников. Вып. 4

экономическом положении страны, характеристика которого — подорожание всех продуктов и возрастающая потребность на рабочие силы, идущие параллельно с убылью местного населения. Одна земля что требует работников! Одни крестьянские наделы, если бы они обрабатывались с должным старанием, сообразно качеству грунта и потребностям крестьянской семьи, поглотили бы на большую половину года все местные силы. A помещичьи владения? А фабрики, заводы? A отхожие промыслы? А воинская повинность? Сколько тысяч людей требуют они из каждого уезда, требуют настоятельно, безусловно. Хлеб у помещика не может стоять неубранным, земля невспаханной. Фабрики и заводы спешат работать не только днем, но и ночью. В Питер, в Москву, в «дальние страны» тянет нынче всякого подростка крестьянина, едва ему минет 16–17 лет. Кто что умеет, а кто и не умеет, всяк норовит вон из дому «пожить на воле, испробовать счастья да капиталец составить». Русское «авось» в этом случае гремит от избы к избе, от села в селу. Уходят сотни народа из каждой волости, убивают последние гроши семей на «снаряжение», обещают поддержку и помощь, а гляди — через год и сами денег из дому просят, а через 2, 3 <года>, 5, 10 лет возвращаются в родные сени или по этапу, или по воле, с печатью столичного разгула, разврата на всём существе, больные, расслабленные, ни к чему негодные, но зато осененные всеми мудростями столичного просвещения. Понятно, что дорог стал теперь всякий работник: и трезвый, и пьяный — был бы лишь он. Но его мало. Так мало, что помещики стали нынче такой же собственностью крестьянина, как прежде они были его. От фантазии, каприза и, главное, от водки зависит теперь часто благосостояние помещика. Кто даст больше, кто поставит лишнее ведро — к тому и идут работать. Быть помещиком в последнее время становится всё более и более не под силу самым богатым людям, и дворянские земли, в возрастающей с каждым годом прогрессии, переходят в руки купцов и, главное, кулаков из крестьян. Двадцать, сорок лет дают самое большее на западные уезды Тверской губернии — до полного исчезновения из них дворянского элемента. Такая же система зазывания к себе рабочего существует и в лесном промысле. Только тут еще крупнее ее размеры. От срочности лесных порубок и, главное, сплава леса, от выгод, связанных с скорейшим доставлением его на место, происходит несообразный ни с чем торг на рабочие руки. Кто больше достанет рабочих — тот первый приготовит к месту дрова и лес и продаст его дороже. Значит, можно и должно отбить рабочего у своего соседа, прибавив ему 20—30 копеек в день: потом наверстается. Естественно, что и рабочий, видя эту борьбу за себя, становится и дорог, и дерзок, и плох. Обмельчание рек и озер явственно увеличивается с каждым годом. В причины этого явления я не вникал, но думаю, что не последнюю тут роль играет то же истребление прибрежных лесов. Если так, то, значит, господа 84