Музыкальная жизнь Твери и губернии

217 ПРИЛОЖЕНИЕ К 42Й ГЛАВЕ Но может быть, кто9нибудь потом оказал помощь? Ничего подобного. Через несколько дней после похорон я посетил сирот покойного, из которых младшим не более 7 лет. Удивительно чистая комната произвела на меня приятное впечатле9 ние: всюду следы бедности, по9видимому, тщательно, ревниво скрываемой. Я разговаривал со старшей дочерью, которая настолько еще была по9 давлена и убита горем, что едва могла отвечать на мои вопросы. За стеной слышались истерические всхлипывания: это средняя дочь, нервнобольная, у которой после смерти отца сделались сильные припадки. Меня ни о чем не просили, ни на что не жаловались, только мальчик лет 16, почти когда я уже уходил, обратился ко мне с просьбой – устроить его в Бологовское железнодорожное училище. «Нам, беднякам, нельзя долго отдаваться горю утраты, а нужно подумать о младших сестрах, которым скоро и есть нечего будет; ведь это привилегия богатых, предаваясь отчаянию, ничего не делать», – сказал на прощание старший сын Шнабеля, провожая меня из дому. «Скоро и есть нечего будет», – мелькнуло у меня в голове. Вот уже действительно бедные люди, которые умирать будут, а не пойдут на улицу с протянутой рукой. Придти к ним на помощь, не дать им буквально умереть с голоду – это обязанность всякого, хотя немного доброго человека. […] И на будущее – мы должны облегчить ужасную минуту перед смертью человеку, который погибает, спасая нас, должны уничтожить в нем ужасную предсмертную тоску об участи детей, «что с ними будет…без крова, без хлеба», эту невыносимую мысль, которая может поколебать самого силь9 ного человека в его геройском решении, которая отравляет своим ядом даже его последние минуты, заставляя похолодеть от невыносимого ужаса! Да, господа, мы должны это сделать!