Щедринский сборник. Выпуск 5

177 ла объектом торговли щедринского Ламврокакиса (кроме особой по- роды «грецких собак» и растений «грецкий болдырьян» и «грецкое сено»). Грецкие орехи в специфическом комментарии не нуждаются. «Греческая или грецкая губка – высший сорт губок, добываемых в Средиземном море, вблизи греческих островов» [Словарь совре- менного русского литературного языка, т. 3, 1954, стб. 469], см. так- же: [Брокгауз-Ефрон, т. 9А, 1893, с. 848]. В повседневном быту (т. е. в бане) она была предпочтительней речной губки бадяги и тем более различных мочал; она была мягкой, «мелконоздристой», хорошо впи- тывала влагу, в связи с чем даже вошла в поговорку: «пьет, как грецкая губа» [Даль, т. 1, 1880, с. 415; Березин, отд. 1, т. 5, 1875, с. 824, 869]. С середины XIX в., в связи с распространением водолазного оборудо- вания, добыча греческой губки резко выросла. Грецким мылом называли туалетное оливковое мыло, в старину завозившееся в Россию из Греции; однако в середине XIX в. его экс- портировали уже со всего средиземноморского побережья, и «грече- ским» оно было уже только по старой памяти, чаще его называли то венецианским, то марсельским [Березин, отд. 3, т. 2, 1875, с. 484]. Все эти три предмета были вполне доступны, но простонародью больше в качестве «гостинцев», подарков, праздничного лакомства; «иностранное» название было частью этого антуража, над чем уже начинали посмеиваться, ср. в «Пане Халявском» (1839) Г. Ф. Квит- ки-Основьяненки: «Маменька же благословили Петруся куском грецкого мыла и полотенцем, вышитым разными шелками…» [Квит- ка-Основьяненко, 1950, с. 296]. «Настоящее» греческое мыло было известно и как продукт регулярной фальсификации. Е. И. Расторгуев в «Прогулках по Невскому проспекту» (1846) упоминает его в спи- ске эксклюзивных предложений провинциалу, приехавшему в Петер- бург, вместе с «парижскими духами», итальянскими «порошками от клопов и тараканов», «мылом казанским, деланным на Песках» и «английской блистательной ваксой петербургской фабрики» [Рас- торгуев, 2002, с. 128]. Таким образом, Салтыков собирает персонажа из реалий, которые имеют в своем названии (или содержании) слово «греческий»: грече- ская колония, греческое мыло, грецкая/греческая губка, грецкие оре- хи, – и таким образом персонифицирует некое среднестатистическое, обывательское представление о «греке» и «греческом». Кроме того, в «греческой» теме есть еще один скрытый мотив – сравнение вели- ких древних и жалких нынешних греков как общее место в литерату-