Жернова. Книга памяти тверских карел

399 Жернова. Книга памяти тверских карел усваивали финский язык, особенно плохо усваивалась специальная лесная терминология. В 1932 году прошел второй набор в лесной техникум из 12 твер- ских карел, все учащиеся техникума были в возрасте 14–15 лет, учи- лись по 4 года. Из-за введения финского языка все 12 учащихся через полгода оставили техникум и вернулись на родину. В мае 1934 году он, Тузов, провел третий набор из 30 тверских карел в возрасте 14–15 лет Весьегонского и Максатихинского райо- нов в лесной техникум. Там была организована специальная группа из тверских карел. После учебы в лесном техникуме его выпускники устраивались на работу в трест «Кареллес», в лесничества и другие лесные организации. Допрашивали Тузова одновременно начальник 3-го отдела УНКВД по Калининской области капитан госбезопасности Доценко и начальник 2-го отделения 3-го отдела УНКВД младший лейтенант госбезопасности Асташкин [149]. Первый раз Анну Ивановну Юлле допросили 5 марта 1938 года, на допросе она заявила: «Никакой разведывательной деятельностью я не занималась, и никто никогда меня не вербовал для выполнения шпионских заданий». Допрашивали ее многократно, протоколы ее допросов на 83 листах дела, но вину она так и не признала. 14 апреля 1939 года сержант госбезопасности Руденко сообщил А.И. Юлле об окончании следствия, она заявила: «По предъявленно- му мне обвинению по ст. 58 в шпионаже себя виновной не признаю». В тот же день Руденко сообщил об окончании следствия Ф.И. Тузо- ву, который заявил ходатайство о приложении к делу его заявления на имя начальника УНКВД по Калининской области. В этом заявле- нии еще от 23 января 1939 года Тузов написал: «Все мои предыдущие показания являются вымыслом и исключительно даны мною в силу физического принуждения, нечеловеческих избиений и угроз, кото- рых я по слабости своего здоровья не выдержал, оклеветал людей, себя и свою жену. Заявляю, что виновным себя в какой бы то ни было контрреволю- ционной работе, и связи с контрреволюционными организациями не признаю и показания, данные ранее, отвергаю. Прошу меня передо- просить, разобраться беспристрастно и представить возможность, вернуться мне и другим честным оговоренным мною людям, к чест- ной трудовой жизни» [150].