Записки тверских краеведов. № 6

В центре повести «Половецкое поле», переизданной в 1998 г. под назва- нием «Слово о полку ^ >, - героический поход новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев весной 1185 г. Действие в ней разворачивается на границах половецкой земли, на «рубеже с полем» [7, с. 5]. Это поле - степ- ное, бескрайнее, тревожное - своеобразный символ русской беды, непрестанно довлеющей страшной угрозы. Писатель, глубоко проникая в важные социальные и межгосударствен- ные закономерности древней эпохи, особо в ^і деляет одну из них - непростые взаимоотношения между половецкими и русскими князьями. Сам Игорь - «Кончаков сват» [7, с. 11], так как сын его Владимир, путивльский князь, ведя полки на половецкого правителя, одновременно мечтает жениться на его красе-дочери. Огромной трагедией для русского народа в период раннего Средневеко- вья были феодальная раздробленность Руси и её пагубное следствие - кровавые междоусобные столкновения. В. В. Каргалов справедливо отме- чал, что «соперники в междоусобных войнах порой казались [русским] князьям более опасными, чем внешние враги - половцы» [11, с. 73]. Эта уз- ловая проблема российской истории мастерски заостряется В. К. Камянским в сцене встречи Игоря с женщиной-простолюдинкой, которая бесстрашно бросает в лицо князю горькую правду: «- Какие вы князья! - покачала она головой и заткнула под платок седую прядь. - Князья б ^і ли, а вы не уберегли славы дедов. Своими крамолами на- водите поганых, пашете Русскую землю копытами половецких коней и прорастает она пеплом да нашими костьми... Чья вина?! < ^ > Из-за ваших усобиц настало такое насилие от Половецкой земли^ Загородите полю во- рота! - вдруг закричала она, поднимая тёмные, как сучья, руки. - Загородите полю ворота!..» [7, с. 11]. В образе Игоря вновь проявилась способность писателя создавать пси- хологически многогранные характеры. Князь противоречив в своих стремлениях: в замысле его похода на половцев соединяются благородство цели - побить разорителей Руси - и жажда стяжания личной славы победи- теля: «Я сам возьму до конца свою славу и честь, сам добью Кончака! И пойду туда, куда не ходили и деды наши, - за великий Дон, и верну Руси нашу Черниговскую Тьмутаракань!» [7, с. 28]. В хронике XIV в. «Цветок Руси» писатель обратился непосредственно к тверской истории и воссоздал величественную эпоху - эпоху возвышения Твери как растущего, трудового города, больше того, как объединительного центра русского сопротивления монголо-татарскому игу. Точкой отсчёта он избирает «благодатный» 1325 год, не отмеченный войнами, голодом, болез- нями и прочими потрясениями. Но Камянский и здесь не изменил пристрастию к изображению переломн ^і х моментов русской истории; он лишь