Русские снега

37 РУССКИЕ СНЕГА - Бесстыжи твои глаза, куда ты прёсся! Или я молока не еда- ла? Но от криночки не отказывалась. Он брался за пустые вёдра - сходить для неё за водой - старушка налетала на него, словно курица-наседка, защищающая своих цыплят, того и гляди клюнет костлявым кулачком в темя: - Да что ты хватаешь чужое! Вот уж верно говорят, что ум у тебя отшибло. Верно, что Ваня-дурачок ты. - Баб Анна, ну воды же тебе хочу принести с колодца! Будто в первый раз! Ты же знаешь. - Небось, вон дров не наколешь, - отвечала она, - и хворосту не нарубишь, а выбираешь дело, которое полегче. Лень-то, ма- тушка, раньше тебя родилась. Он рубил хворост, колол дрова, носил охапки поленьев ей в дом, к печи, а она продолжала бранить его. Старушка немощная, но вид имела грозный, голос звучный: - Чтоб тя черти доняли! Ишь, развоевался. Умашной какой- то парень. Небось, не твои дрова, а мои, чего раскидал тут? Разве так колют? Тебе абы как, лишь бы отбояриться. Весной он копал ей огород, носил воду для поливки - ничто не могло унять Анну Плетневу; ворчала, грозилась «отвесить в загорбок». Это было очень смешно, а в ответ на его смех она ру- галась еще пуще. Самое сильное ее выражение: «Чтоб тебя забо- ром обнесли!». Теперь что-то не употребила его. Ну, ничего, день длинный, еще «обнесет». - Баб Анна! - крикнул он ей в окошко. - Завалило нас… выше крыши! Ты не пугайся, ладно? - Чего? - Завалило, говорю, снегом всю деревню. Выше крыши и де- ревьев! - Полно врать-то, - отозвалась она, обмакивая картофелину в солоничку. - Нашел над кем шутки шутить! Ровесница я тебе, что ли! Ни стыда, ни совести у тебя, парень. Погоди, ужотко я твоей матери-то пожалуюсь. Пусть она тебя поучит ремнем али скалкой.