Русские снега

40 Юрий Васильевич КРАСАВИН Вот здесь до недавнего времени стоял заколоченный дом бра- тьев Свистуновых; им крупно не повезло, - как раз перед самой войной - посадили за анекдот: работали они по наряду на дороге - каменку выкладывали - бригада мужиков из разных деревень. Один рассказал анекдот про вождя, прочие посмеялись; на дру- гой же день забрали и рассказчика, и слушателей - всех, кроме одного. А дом отошел вскоре колхозу, осталась только память: жили-то здесь двое веселых братьев, а куда пропали, неведомо. Нет, не до того было сейчас, чтоб вспоминать, чем памятен в деревне тот или иной дом; Ваня просто отмечал: вот сейчас торит напротив того или этого - для ориентировки; а уж память под- сказывала, как она подсказывает на кладбище, почему погиб тот, отчего умер этот. Опять ему почудился чей-то голос. Кто-то размеренно то ли диктовал, то ли читал: - «Опись двору умершего крестьянина Семена Кузьмина сына Вырина, учиненная в 1747 году…». Ваня остановился, слушая. - «Двор в деревне Лучкино, что в приходе церкви Рождества Божьей Матери… с деревянным строением, а именно: горница с комнаткою и в них два окна слюдяные и со ставнями и с запора- ми железными; стол дубовый; шкаф липовый; два стула липовых; в той горнице печь обращатая; сени, в них чулан с подволокою; нужник…». Теперь уж подивился Ваня не голосу, а тому, что диктова- лось: основательный, видно, мужик был Семен Вырин! Вишь, за- поры у него железные, окна слюдяные, горница есть… - «Передние ворота об одном щите, - продолжал читать не- кто за снежной стеною, - у тех ворот на правой стороне амбар с подволокою и с погребом; идучи двором, други ворота об одном щите на пустую улицу… за теми воротами колодец на меже; пять бочек набольших, три кадки набольших же, чан, два ларя…». Голос замер, будто оборвался. Опять тишина. Глухо. Ваня по- стоял, подождал: не продлится ли чтение? Нет, не продлилось.