Русские снега

8 Юрий Васильевич КРАСАВИН Семь швов наложил ему на лицо хирург. Прошло несколь- ко дней, и уж сняли те швы, а Ваня всё лежал без сознания, не открывая глаз и не произнося ни слова. Потом будто проснулся и быстро пошёл на поправку. А когда вернулся домой, прежне- го Вани Сорокоумова уже не стало - словно каким-то непости- жимым образом подменили его в городской больнице: и облик иной, и характер тоже: прежний был нрава веселого, а этот по- взрослому серьёзен, пугающе молчалив. Его перестали узнавать знакомые! Самое поразительное: даже мать однажды спросила: - Вань, да уж ты ли это? Может, подменили мне сына-то? Он в ответ улыбнулся, мгновенно тем самым рассеяв её не- серьёзное сомнение. Вот только улыбка и осталась от прежнего Вани, а то ведь и голос, и походка, и характер - всё иное стало! Катя Устьянцева прямо-таки отшатнулась от него в испуге, и не сразу, не сразу узнала. Впрочем, это был не страх, а иное… Он ясно понял, какое отталкивающее впечатление произвёл на неё. - У тебя такое свирепое выражение на лице, что хоть в раз- бойники на большую дорогу, - сказала она. - Дельная мысль, - отозвался он хладнокровно. - Я подумаю над этим. - Тебя, небось, и лошади теперь пугаются? - безжалостно продолжала она. Он подтвердил, вздохнув: - Да… Я и сам пугаюсь, как в зеркало гляну. В школу им ходить - расстояние одинаковое, что от Лучкина идти в Воздвиженское, что от Пилятиц: пять километров; впро- чем, кто их мерил, те километры, может и больше. Две трети пути им можно идти вместе, но Катя и раньше «держала дистанцию» между ними - это затем, чтоб в школе не дразнили их «женихом» и «невестой». Катя заносчиво говорила: - А не много ли тебе чести, чтоб рядом со мной идти? - Барышня, я на это не претендую, - отвечал он ей с большим достоинством.