Русская культура в зеркале путешествий

звание одного из видов пряников, и исправила его на литературный лад: рыжики . Повторим: Ишимова не один раз бывала в Твери проездом из Москвы в Петербург и обратно. Конечно, она не всякий свой приезд ходи- ла осматривать монастыри города, но лошадей на станции приходилось менять постоянно, следовательно, приходилось и чай пить с местными пряниками. Но свой рассказ она строит так, как будто чай она не пила, а только Глушкова читала. Последний пример касается описаний вышневолоцкого и тверского говоров. При этом нас интересует не степень адекватности описания диа- лектных особенностей той или иной местности (лингвистические знания эпохи не позволяли еще описывать диалектные особенности вполне аде- кватно), а приемы этого описания. Описание вышневолоцкого говора у Глушкова имеет этнографиче- ский характер. Автор сначала отмечает акающий характер говора и весьма справедливо сближает его с московским: « Наречие совсем отменно от но- вогородского и по выговору на а ближе подходит к московскому, имея в отмену странные недостатки в ударении». Далее Глушков отмечает напевность женской речи и произнесения ударного [и] на месте литератур- ного [э]: «Вышневолоцкие женщины почти поют сии слова: жадная, жа- добная, нявистушка, да покушай жа; Дядя Пантялий нынешная лита три путины схадил; Ахти, кармилица , смяриотушка мая! Дивки! пайдиоти ли вы на бясиду? » (Г., с. 151). Ишимова дает резкую оценочную картину: «Нас очень смешила молоденькая девушка, дочь хозяина той гостиницы, в которой мы обедали. Мы слышали, как она пела и так уморительно выго- варивала иные слова, что Валериан записал их и хочет позабавить ими Анюту, когда воротится в Петербург. Везде, где только у нас ђ , они ставят и , а где е — так у них я . И вот оттого и выходят такие слова: бясида вместо беседа ; дивушка вместо девушка ; лито вместо лето , а иные слова трудно понять, так она коверкает их» (И., с. 264—265). Ишимова отмечает то же самое, что и Глушков (произнесение ударного [и] на месте литературного [э], яканье, напевность), даже примеры Ишимова берет у Глушкова: « бяси- да вместо беседа ; дивушка вместо девушка» (у Глушкова дивки ); « лито вместо лето » (не совсем верно: у Глушкова лета женского рода). Но Глушков описывает эти свойства нейтрально, а Ишимова отличие от ли- тературной нормы воспринимает как едва ли не сознательное «коверканье» слова, имеющее «уморительный» эффект. Воссоздавая тверской говор, Глушков рисует следующую сценку: «Тверское наречие чисто и особенно от других приметно по своей учтивой присловице - ста. Тверянки разговаривают: Л. Красная девица! Дома ли ста матушка твоя? Д. Hетy-cтa — она-ста ушла в ряд с подсадою. Л. Чай, вы-ста взбогатели от рассады да огурцов, вить, кажитца, у вас-ста большой огород? 103