Русская культура в зеркале путешествий

Д. Недрянна-ста велик, однако-ста Бог послал нонича рублей на со- роковину-ста кой рассады, кой ботвиньи-ста. Л. Да сколько-ста вас у матушки-та? Д. Троичка-ста. Л. Ну прости-ста — скажи-ста матушки-та, что Лукишна-кокошница приходила. Д. Нешто-ста. Такая повсеместная учтивость доказывает благонравие. Некоторые проезжие заметили, что она простирается до смешной тонкости. Однажды сидевшая до того в молчании с матерью красавица говорила: Д. Матушка-ста! М. Ась-ста! Д. Кошичка на пирашках-ста. М. Так сгонь-ста. Д. Ин брысь-ста!» (Г., с. 167—168). Если еще разговор о рассаде имеет какую-то бытовую мотивировку, то разговор о кошке — это чистой воды анекдот, который вставлен в текст травелога для «отдохновения», как говорили на рубеже XVIII—XIX вв. То есть функция этого разговора имеет не собственно прагматическое, утили- тарное, а преимущественно эстетическое значение. Ишимова свой рассказ о специфике тверского говора строит следую- щим образом: «Чуть было не позабыла рассказать тебе, милая сестрица, ка- кой смешной разговор вели мы во время прогулки нашей по городу. Мы встретили двух девочек лет по 13-ти, которые куда-то шли за город. Нико- лай Дмитриевич хотел показать, нам, как здесь говорят, и завел с ними раз- говор: „Куда вы это идете, девочки?“ — „По грибы-ста“. — „А разве вы любите грибы?“ — „Как же, барин, любим-ста“. — Мы не могли понять, что за - ста они прибавляют к каждому ответу, и узнали, что это у них та- кое словцо, которое они из учтивости прикладывают к другим словам своим, как у нас говорят еще многие да- с , нет- с . Николай Дмитриевич не удовольствовался двумя вопросами, но продолжал их еще далее. И ты зна- ешь его способность перенять всякую речь? Вот чтоб позабавить нас, на- чал он говорить, как настоящий тверитянин: „А что-ста, красненькие де- вочки, я чай, вы много-ста в нынешнее лето грибов набрали?“ — „Неш- то-ста, барин“. — „Да что-ста вы делаете из них?“ — „Да нонича-ста так варим да и дим, а на зиму-ста шусим“». К этому месту делается примеча- ние: «В тверском наречии произносят иногда с вместо ш, ц вместо ч, и нао- борот: где надобно сказать ш, так часто с , и ч вместо ц ». И завершение раз- говора: „И много нашусили-ста?“ — „Живет-ста“» (И., с. 275). Как видим, Ишимова вставляет в свое путешествие разговор с девоч- ками на правах анекдота («смешной разговор»), и в этом отношении следу- ет за Глушковым. Между тем язык девочек, в принципе, соответствует то- гдашней литературной норме и мало чем отличается от московского, лег- 104