Русская культура в зеркале путешествий

Так, вышневолоцкие женщины «носят из разных шелковых материй одежду, сзади несколько бористую, спереди пуговицами застегнутую, об- ложенную кругом цветными лентами, а у богатых золотыми кружевами и позументами, называемую сарафан; рубашки тонкие, кисейные, большею частью длиннорукавные, весьма морщиновато на руку набранные; голов- ной убор — девицы золотую, широкую, иногда низанную жемчугом ленту с цветными широкими назади лопастями, а замужние ту же ленту, но уже с пришитою к ней задницею, сверх которой накрывают голову наподобие большой простыни кисейным, весьма хорошо вышитым покрывалом» (Г., с. 150). Женщины Торжка в своих нарядах еще более патриархальны: «Главная их одежда есть весьма узкий, под шеей плотно стянутый, ко- роткий до колена сарафан из золотой, шелковой или китайчатой материи, а больше из сукна сделанный. Рубашка всегда долгорукавная с набором. На голове низанный жемчугом или золотой кокошник (точная плоскодонная круглая чашка), имеющий сзади на ладонь шириною спуск подзатыльник. В таком наряде внучка с прабабушкой за 200 лет очень сходны, и ужасное преступление было бы сделать какую перемену!» (Г., с. 156). Тверские де- вичьи и женские наряды парадоксально сочетают модные веяния с намере- нием следовать традиции: «Каждая здешняя девица, имея тонкий стан, но- сит с длинным, в пол-аршина подолом, напереди застегнутое пуговицами, а назади бористое платье, называемое ферези: у которого маленькая спин- ка соответствует нынешним С.-Петербургским модным. Рубашка у них тонкая, кисейная, имеет пышные рукава с дорогими из кружев манжетами и обнажает прекрасную грудь, украшенную крупным жемчугом. Высокая грудь подпоясана лентою, из-под которой опускается богатый передник, а голова украшена высокою, низанною жемчугом повязкою. В таком милом наряде, в котором обозначивается стройный стан со всеми его нежностями и с такою ловкою походкою, как тверянки умеют ходить, каждая привлека- тельна» (Г., с. 167). Ишимова, описывающая Тверь сорока годами позже, с горечью от- мечает смешение в костюме жителей русского и иностранного, традици- онного и новомодного: «Жаль, что в толпе, попавшейся нам, не было уже ни одной такой: верно, она понравилась бы мне более этих смешных щего- лих, разодетых в самые уморительные шляпки с огромными букетами цве- тов, в платья странного покроя из ярких шелковых материй; но посреди этого безвкусия вас вдруг поразит богатая мантилья, щегольской шарф, выписанные из Москвы или Петербурга» (И., с. 274). Сожаление Ишимовой станет более понятным, если мы обратимся к российской этнографии 1830—1840-х гг. Именно в эти годы Ф. Г. Солнцев по предписанию президента Академии художеств А. Н. Оленина и по вы- сочайшему повелению императора Николая I работал над материалами к научному труду «Древности Российского государства», описывающему основные памятники истории России. На протяжении двадцати с лишним 126