Русская культура в зеркале путешествий

выбирали одного человека, украшали его разными цветами, лентами и ко- локольчиками, надевали ему на голову высокой колпак, также обвитый лентами, и возили с плясками по саду Тресвятскому и по берегам малень- кой протекающей в нем речки Лазури» (И., с. 278). Другая деталь — описа- ние народных костюмов и обычаев, в частности гостьбы — гулянья моло- дых подруг, следующего за свадьбой одной из них: «…около двадцати мо- лодых женщин и девушек, в богатых платьях, замечательных по самой странной смеси старых и новых мод, шли весело, разговаривая между со- бою и не обращая никакого внимания на встречавшихся им» (И., с. 274). Третья деталь — наблюдение за диалектной речью: «Нас очень смешила молоденькая девушка, дочь хозяина той гостиницы, в которой мы обедали. Мы слышали, как она пела, и так уморительно выговаривала иные слова, что Валериан записал их и хочет позабавить ими Анюту, когда воротится в Петербург. Везде, где только у нас „ять“, они ставят „и“, а где „е“ — так у них „я“. И вот оттого и выходят такие слова: „бясида“ вместо „беседа“; „дивушка“ вместо „девушка“; „лито“ вместо „лето“, а иные слова трудно понять, так она коверкает их» (И., с. 264). Как видим, локальная культура воспринимается в целом еще не как другая , а как искаженная своя . Впрочем, в отдельных случаях, когда при- общение к локальной культуре осуществляется через предметы местного промысла, мы видим и иные оценки: «Приятная прогулка сделала чай наш необыкновенно вкусным; Николай Дмитриевич приказал приготовить нам к этому чаю, кроме булок, еще разного рода пряников, которыми славится Тверь. Сколько вкусов, столько и разнообразие форм этих пряников стоят своей славы: в иных и не разберешь, что за фигурки они представляют; в других можно видеть разных рыбок, рыжики, какие-то коронки городские, горох, крупу и наконец, просто коврижки» (И., с. 280). Наконец, книга Ишимовой отражает специфику детского внимания и восприятия не только опосредованно, через систему установок взрослых, но и непосредственно — в репликах, поступках, эмоциональных движени- ях детей. Конечно, они описаны взрослым человеком, но они зафиксирова- ны им с натуры, с установкой на документальную точность. Да и сама Ишимова проявляет необычайную чуткость к постигаемой новой культуре: «Я уже не один раз заметила во время путешествия нашего, что во всяком местечке, даже в самом неважном и, по-видимому, непривлекательном, можно найти что-нибудь интересное — стоит только искать его, а не смот- реть на всё глазами равнодушными, как делает большая часть путеше- ственников» (И., с. 279). Принцип чуткого отношения к открываемой читателям локальной культуре и принцип эмпатии, погружения в новое, стали в середине XIX в. основой для становления русских детских травелогов (литературы путеше- ствий). В этом ряду «Каникулы 1844 года» Ишимовой явились одним из первых опытов, реализовавших основные черты жанра детского травелога. 88