Валенки

Юрий Васильевич КРАСАВИН 102 Федя озадачился: - Чего так? - Ну их всех на хрен, Федюх! В гостях хорошо, а дома лучше. Погляди, вон грачи на проталине ходят. Спроси у них, чего они с теплых-то стран вернулись. Оставались бы там! Ан нет, прилетели. Вот то-то. - Так-то оно так, - рассудительно заметил Федя, - а только в Москве за работу деньги дают, а у нас – палочки в трудовую книжку ставят. - Да в гробину их мать, Федюха, не век же так будет! Ну, авось переменится когда-нибудь! Мордуют, мордуют, да и устанут, а? Ну под себя же гадят, сволочи! Он заругался матерно и замолчал, шел рассерженный – не под- ступись. 36. Пасха пришлась на водополицу. Вернее, на ту пору, когда боль- шая вода уже схлынула, поля обнажились, снег сохранился лишь в затеньях – под деревьями, с северной стороны строений, в ямах. В страстную субботу через Пятины потянулись в Знаменское старушки и пожилые женщины, каждая несла в руках узелок с кули- чом – святить. У одной богомолки это был сдобный каравай из белой муки, сбереженной за долгие месяцы; у другой – ржаной хлебец; у третьей – просто лепешки. И конечно, в каждом таком узелке было крашеное яичко, а то и два. Некоторые шли с пустыми руками – откуда взяться куличу-пас- хе, коли нет муки, и кто сложит яичко, если нет куриц? Запасы у многих кончались, но уже можно было переходить на подножный корм: крапивка, щавелек… или вот еще подспорье – на полях выта- яли «тошнотики» – прошлогодние картошины. От одного их вида с души воротило, а уж запах! Но это все-таки была еда. Если высушить в печи да растолочь – получится темная крахмальная мука, из кото- рой можно печь лепешки. Однако не «тошнотики» же нести святить в церковь!