Валенки

Юрий Васильевич КРАСАВИН 116 И вот когда стропила были готовы, с утра пораньше встал и на- чал выкладывать соломенные снопы тесными рядами, начиная снизу, а потом выше и выше, пригнетая сверху жердями. А все один. Ни- кто сверху не подаст, за каждым снопом спускайся по лестнице на землю, а пока лазишь туда-сюда, ветер треплет уложенное наверху. Приходил Костяха, помог немного. Наведалась крестна – советовать. Никишовы от своего дома подбадривали: давай, мол, сосед, рядом с таким хозяином и нам повеселей жить. Никогда он раньше не занимался этим ремеслом, но видел не однажды, а перенять не хитро – один раз посмотришь и поймешь. С крыши своей Федя поглядывал в сторону Гараниной избы: что там? Накануне Степан с Иваном-безруким крепко выпили, но не бузили, не кричали, а просто обнимал Иван Степана единственной рукой, а тот играл на гармошке, и оба пели. На этот раз не «Бывали дни веселые», а вот это: Последний нонешний денечек, Гуляю с вами я, друзья. А завтра рано чуть светочек Заплачет вся моя семья. И верно. Рано утром выла Анна Субботина, провожая безрукого мужа; и рыдала, как по мертвому, больная старуха-мать Степана: оба они уходили к назначенному сроку куда велено им. В Знаменском в этот день должен состояться суд, и не простой, а показательный, вы- ездной. А потому в Знаменском, что там клуб. Примерно к полудню посмотреть, как будут судить, из Пятин пошли многие. Федя не вы- терпел, бросил недокрытой крышу и тоже отправился: Дарья всех желающих отпустила – такое ей дали указание из Калязина. Клуб был переполнен. Судья и еще двое сидели на сцене. Сте- пан с Иваном – сбоку, у стены. У другой стены, напротив – прокурор. Федю поразило то, что сапоги, свалянные пятинскими валялами, ле- жали на столе перед судьей с разрезанными от носка до пятки подо- швами… Зачем? Для чего? «А затем, - объяснили ему. – Эксперти- за»…