Валенки

Юрий Васильевич КРАСАВИН 120 стояла Тамара, положив одну руку на жердь палисадника, а другой теребя поясок. И вот тут на обратном пути шалая мысль стукнула Федю в голо- ву; именно стукнула, потому что мысль подобного рода не приходит чинно и степенно: он представил себе, что в его собственном доме хлопочет… Тамара. Да-да, она хлопочет в доме, не как посторонний человек, а как хозяйка, наравне с ним. То есть, вставши поутру, топит печь, что-нибудь варит и печет… встречает с работы, собирает на стол. Пусть то же, что и у него на столе: вареная картошка, пареная свекла, щи из крапивы – что угод- но! – но это именно ею сваренная картошка, ее пареная свекла и репа. Ведь это же… это же какое счастье – идти к своему дому и знать: он не пустой, в нем есть человек, который тебя ждет. И кто на свете живет один? Даже воробей находит себе пару и вьет гнездо в соломенной крыше. Вдвоем хорошо, а одного замучит тоска: впереди долгая зима… Впервые придя в голову, эта мысль не ушла тотчас, как случай- ная гостья, а все более укреплялась, будто пересаженное откуда-то дерево пускало корешки, расправляло веточки. Федя уже прикинул, что, выдавая замуж свою дочь, Егор Казаринов не поступит так, что вот, мол, тебе Тамара и все. Он даст за ней приданое. Не об одежде речь, одежда само собой, а вот по хозяйству что-нибудь… Например, теленка или пару овец… Или хотя бы десяток кур. И теленка этого, и овцу с ягненком или двумя, и куриц с петухом мысленно поместил Федя на своем дворе, и все пришлось к месту, будто двор того и ждал. Во все последующие дни Федя часто улыбался, а иногда смеял- ся невпопад, удивляя своих приятелей, если те оказывались рядом. - Ты чего? – спрашивал Задорный или Костяха сердито. – Сме- шинка в рот попала? - Да так… Прошла неделя – шальная мысль не давала покоя. И он решил- ся: попросил у Костяхи велосипед съездить в Лари. - Не дам, - сказал тот, даже не спрашивая, зачем да почему. - Ну, пойми ты, позарез нужно…