Валенки

21 ВАЛЕНКИ Когда сестра Лидия нынешней весной выходила замуж, поло- вину Хвалёнки пришлось продать. То есть теперь Бачурины держа- ли ее пополам с Авериными, на два хозяйства одна корова. Те день- ги, что выплатила крестна за полкоровы, мать потратила на Лидину свадьбу. Может, и не на нее, а на что-то еще, с нею связанное. Но суть в том, что продажа эта стала для Феди еще одним несчастьем. Так и шло по цепочке: сначала ушла из дому сестра, потом уве- ли Хвалёнку, а теперь вот услали мать… 8. Федя помнил ту морозную ночь, когда отец внес мокрого, уже заиндевелого, дрожащего теленочка в избу и поместил в загородку возле печи. Оба они, отец с матерью, были в тот вечер просто счаст- ливы, стояли возле новорожденного, гладили по мокрой, чуть закур- чавленной спинке и приговаривали: - Телочка…мы ее на племя оставим. Гляди-ка, складненькая, да и глазки умненькие. А он, Федя, лежал тогда на печи и, свесив голову, смотрел вниз, не совсем понимая радость матери и отца. Ну что, теленок как теле- нок, черный, с белым пятном на лбу, в белых чулочках на передних ногах. Ничего особенного. - Да уж расхвалили-то, расхвалили-то! – сказал он насмешливо. Мать говорил, что именно он, Федя, и придумал телочке это имя – Хвалёнка. В то лето, когда началась война, он приучал Хва- лёнку к стаду – о, это было непросто! – уж помучила она его: как маленько солнышко припечет, как только слепень ее укусит, так она хвост трубой и – помчалась! В Пятины, на родной двор, где про- хладно. До самой деревни вскачь, а Федя за нею следом: из сил вы- бивался, бежал со слезами обиды на глазах, а Хваленке хоть бы что. У двора лишь настигал, возвращал в стадо. А там к ней опять овода пристают. Она опять хвост трубой и – домой. А к осени подросла, остепенилась, зимой-то и вовсе стала взрослой. На следующее лето вышла, будто девушка на гулянье. А потом, зимой, у нее у самой появился теленочек, и она превратилась