Валенки

Юрий Васильевич КРАСАВИН 32 - Чего там, поживет пока у нас, - сказал ее муж и почему-то от- вел глаза. – А потом видно будет. Может быть, пошлем в ФЗУ – там и кормят, и одежду дают форменную, как суворовцам, и специальность получит. - Не примут его, - возразила Лидия неуверенно. – ФЗУ – это фа- брично-заводское училище, оно только для городских. - Ничего, похлопочем: сирота, ведь! Куда ему теперь? Не по миру же ходить! - Я в ФЗУ не хочу, - сказал Федя и отвернулся, чтоб не видеть рожу Завьялова. Тот посмотрел на него насмешливо: - А чего же ты хочешь? - Буду жить здесь. Работать в колхозе, как все. - Вишь ты как! А знаешь ли ты, что от хотенья до могенья – как от Москвы до Берлина? По одежке протягивают ножки. Вот так. - Я останусь тут – это как раз и будет по одежке, - заявил Федя уже окрепшим голосом. - Как это «останусь тут»? У кого? Где? - У себя. Вот в этом доме. - Кто ж тебе позволит целым-то домом владеть? Еще пожар устроишь. - Не глупей тебя, - с угрюмым упрямством сказал Федя. – Сам, гляди, не сожги свой дом. - Ладно, разговаривать еще с тобой! Хозяин нашелся…Дом про- дадим, твоего разрешения не спросим. У меня и покупатель есть. Лидия заплакала. Заплакал, не вынеся ее слез, и Федя. И ее было почему-то жаль, и, конечно, себя. Кажется, никогда сестра не была так близка ему, как в эту мину- ту, когда оба они плакали, сидя за пустым столом. - Чего реветь-то! Дело надо делать, - сурово заметил зять. – Зна- чит, так: я пойду к этой, как ее? Огаша, что ли? Где она живет? По- торгуюсь насчет коровы. Думаю, если предложить ей овец да день- жонок немного, она уступит свою половину, и корова будет наша. Может, сегодня же и уведем ее в Селиверстово, а? - Почему это ваша? – испугался Федя. – Хвалёнка-то? А я как?