Валенки

35 ВАЛЕНКИ - А через линию фронта ты ходил? Ну вот, а я ходил столько раз, сколько ты на горшок. - Я Хвалёнку не продам, - заявила тетя Огаша. – Возьмите в счет своей половины телочку… - Какая телочка! – возмутился Завьялов. – Это ж теленок. Он телочкой-то станет только через год. Они стали торговаться: сколько надо дать за полкоровы, сколь- ко стоит сено, заготовленное Федей… Даже о дровах зять заикнулся, но его пристыдили. Потом зять долго и старательно укладывал на телеге связанных овец, установил корзину с курицами и, наконец, тронул со двора, не прощаясь; Лидия пошла сзади. 13. Опустел родной дом, ушла из него родная душа. Раньше до- мой придешь – то петух кукарекнет, то овцы застучат копытцами, то корова стукнет рогами в загородку или в ясли. Теперь тихо, пусто, мертво. Уже наступила зима. Хлебные запасы Феди уменьшились вдвое: приезжал За- вьялов, да и не один раз, и все получалось, когда хозяина не было дома – вместе с сеном увез мешка два или три картошки из подпола, и мешок ржи, и весь овес. Мало того, еще и теплое ватное одеяло прихватил, и четыре новенькие тесины, стоявшие во дворе, и навер- няка что-нибудь еще, что хозяин не сразу углядел… Федя очень остро ощущал опустелость своего дома. Только ра- бота успокаивала, и он набрасывался на нее жадно, каким бы уста- лым ни был. Как только подступала тоска к сердцу, а слезы к горлу, искал глазами, за что бы взяться. «Мне сидеть сложа руки негоже, - говорил он сам себе. – Это другим можно, а мне нельзя». Решил смолоть всю свою рожь – у Никишовых ручные жернова. Каждый вечер, а то и по ночам погромыхивали они в никишовской подклети, охотников смолоть было немало, оче-редь выстраивалась. Вот и Федя дождался своей очереди.