Валенки

Юрий Васильевич КРАСАВИН 42 луны, дверные засовы и тележные курки, ухваты и кочерги. Желе- зо в кузнечных щипцах да под молотком Караулова было мягким и послушным, как тесто, из которого, казалось, можно вылепить что хочешь. Или вот Игнат Архапов – тот мог собственными руками, без по- сторонней помощи смастерить дроги и сани, коровьи ясли и детские зыбки, залавки и скамейки; он гнул дуги и полозья саней, вытачивал балясины и ступицы, делал бадьи и лохани, выстругивал наличники и коньки на крышу. Ремесло того и другого вызывало у Феди зависть. Да, еще ма- ленький был, а уже завидовал. В кузнице Сергея Иваныча было чадно и грязно, удары молота по наковальне туго отдавались в ушах; а в сарае у Архапова всегда солнечно от стружек, пахло смолой, ветерок гулял. И все-таки Федя, пожалуй, скорее овладел бы кузнечным ремеслом и стал бы кузне- цом, хотя больше ему нравилось все-таки столярить. Причиной тому – Сергей Иваныч Караулов; он всегда был весел, приветлив, за рабо- той пел песни, парнишек от кузницы не гонял, а напротив, готов был и показать, и рассказать – таким образом как бы приучал, приважи- вал к кузнице. Но его взяли на фронт; немного он и повоевал, вскоре пришла похоронка. С того времени стоит кузница холодная и молчит. Некому учить ремеслу… - Не засти свет, - строго сказал сапожник и, когда Федя отодви- нулся в простенок, подмигнул: не дрейфь, мол. Нитки у него черные, варом смоленые, шило сильно изо-гнутое, блестящее. Вот он легко и точно, словно шутя, опять проткнул при- шиваемую подошву, изнутри сапога в эту дырочку просунул светлую проволочку – как она попадала? – ей навстречу нырнула другая, по- том – вжих! – черный стежок ровненько врезался в мякоть подошвы в свой черед к предыдущему. - Пошли, - позвал Костяха. Федя смотрел на уже подшитый валенок, лежавший ря-дом на лавке: на заднике аккуратно пристебана кожаная заплата, толстая по- дошва словно гвоздиками прибита, и строчки-швы образовывали ак- куратный, красивый узор.