Вот моя деревня...

168 Юрий Васильевич КРАСАВИН Я пришел сюда один. Стоял чудный день, солнечный, с веющим теплым ветерком. После ночного дождя воздух был чист и дали ясны, словно промытые небесной водой. Дышалось легко, гляделось радост- но. Там, где недавно Ира сочилась слабым ручьем, переливаясь из бо- чажка в бочажок, теперь глубокая канава. Я перебрался через нее в том месте, где когда-то покоился излюбленный щурятами Бурачок. Мне ка- залось, что я легко найду следы деревни Овсяниково: куст смородины посреди поля или пруд. Но - увы! - ничего не обнаружилось, только ровное клеверище расстилалось вокруг. Я остановился посреди деревни... нет, посреди обыкновенного поля, и оглядывался, дивясь непривычной пустынности, окружавшей меня. И так чужда глазам была эта пустота, что я как-то потерял ощу- щение, где я нахожусь. Но стоило перевести взгляд чуть дальше, и - вот деревни Хонино и Ремнево, вот леса Гулинково и Родионово, вон трак- тор пашет паровое поле, а за трактором знакомо клубится стая белых чаек, залетевших сюда с Нерли, - все то же. А Овсяникова нет. Было отчего впасть в раздумье! Мне так и виделось, как бульдозеры ровняют это место: срезают печины, выкорчевывают деревья и пни, выкатывают валуны, веками служившие фундаментом овсяниковским избам, засыпают колодцы и пруды. А потом, наверно, пустили журавлиным клином трактора и запа- хали. И посеяли клевер, тимофеевку, овсяницу луговую... Вот они густо растут на поле. На месте деревни трава была особенно высока - по пояс, по грудь мне, и даже до плеч, и полегла уже местами. Богатая, жадная до жизни трава. И еще кое-где непобедимо возвышались кусты репейника, в ко- торых порхали полевые воробьи. Странное чувство сжимало мое сердце: и радость, и грусть одно- временно. День был прекрасен; жаворонки пели надо мной; ветер ла- скал меня - живой, теплый ветер. Все цвело, кипело, торжествовало. А я стоял как бы над могилой деревни и грустил. Сколько человеческих судеб, страстей, событий погребено здесь, на овсяниковском поле!