Иосиф Гурко и Тверская земля - возвращение памяти

вроде Огрызки, Спасовича и других и успел пробудить в графине Салиас безграничные симпатии к революционной партии. Дом ее сделался мало- помалу сборищем Бог знает какого люда – все это ораторствовало о свобо- де, равенстве, о необходимости борьбы с правительством и т. п.; в 1861 го- ду произошли и в Москве студенческие беспорядки; сын графини, тоже студент (впоследствии он сделался романистом), промахнулся, не попал вовремя на площадь пред генерал-губернаторским домом, где собралась толпа его товарищей, которых разогнали или захватили жандармы; надо было видеть отчаяние графини, слышать горькие ее упреки сыну за эту не- вольную вину. Она отвела себе душу тем, что послала в лондонский «Ко- локол» подробное описание тех якобы ужасных истязаний, которым под- верглись несчастные виновники студенческого бунта; распаленному ее во- ображению казалось, что по улицам текли ручьи крови, что воздух перво- престольной Москвы оглашался стонами раненых; все это она изобразила, как будто нечто подобное происходило на самом деле, но даже Герцен, при всей своей неразборчивости относительно памфлетов, напечатал письмо графини Салиас с оговоркой, что возлагает на автора ответственность за достоверность сообщаемых им сведений. Вообще жаль было смотреть то- гда на эту женщину, хорошую и умную, которую успели совсем сбить с толку. Она говорила, что ей даже не совсем безопасно показываться на улицах, ибо популярность ее между студентами так велика, что они, пожа- луй, отпрягут лошадей и повезут ее на себе. Еще в то время, когда только начинал обнаруживаться переворот в гра- фине Салиас, она порвала свои дружеские связи с Катковым и П. М. Леон- тьевым. Вина эта лежала на Вызинском. Леонтьев обратил на него внима- ние, когда еще он был студентом; руководил его своими советами, дал ему средства отправиться за границу, а вскоре затем доставил ему кафедру в университете. Вообще возлагал он на Вызинского большие надежды, но Вызинский, ежедневно посещавший редакцию «Русского вестника», тесно связанный с нею, не мог не убедиться, что не в состоянии идти по одной дороге с людьми, которым был обязан так много. Польский вопрос еще не становился на очередь; приходили известия о глухом брожении в Польше, но это не казалось особенно странным, ибо брожение охватило тогда всю Россию; едва ли кто предполагал, что нам угрожает кровавая борьбе с по- ляками. Тем не менее, для Вызинского не могло быть сомнительным, что польские притязания должны встретить суровый отпор со стороны Каткова и Леонтьева. Отсюда постепенно усиливавшееся охлаждение его к ним, перешедшее даже в явное недоброжелательство. Очень искусно умел он восстановить и графиню Салиас против ее друзей. Поводом к разрыву по- служила статья ее в «Русском вестнике» о г-же Свечиной, – статья, к кото- рой Катков счел необходимым присоединить небольшую оговорку, не со- державшую ровно ничего оскорбительного, но графиня Салиас пришла в негодование. Началась полемика Вызинский выступил по этому поводу со