Ямуга

10 Юрий Васильевич КРАСАВИН ся с нею; она же сопротивлялась, оборонялась, выставляя ему навстре- чу руки локтями вперёд и колени… 2. - Делов до фигов, - проговорил теперь со вздохом Флавий Михай- лович, лежа в постели. И стал разматывать череду событий в обратном направлении, как кинопленку от финальной сцены к начальной. Разговор за ужином шел у них почти веселый, только нервное нап- ряжение все время чувствовалось, нарастало; то есть Ольга держалась все-таки скованно, не было в ней прежнего воодушевления или прили- чествующего моменту взволнованного ожидания, а был страх - именно страх, немало удивлявший и забавлявший его. «А чему тут удивляться? - сказал он теперь себе. - Живет одна… от мужика отвыкла. Для неё решиться на такое - все равно, что украсть. А уходя, сердилась-то от досады не на меня - на себя: зачем, мол, усту- пила, допустила… как это, мол, с нею могло произойти? Экое, мол, на- важдение!» От таких мыслей стало легче: не в нём причина - в ней. Значит, и не за что себя корить. Повеселев, вспоминал дальше. Вчера за ужином он пошучивал над нею, она смеялась, и напряжение спадало. Она очень смешлива. Со- ломатин так считал: коли кто-то склонен к улыбке да смеху, тот и разу- мом светел, в нём животное начало отстранено дальше, чем у прочих. Флавию Михайловичу всегда не нравились слишком серьезные люди. Ольга же так и вспыхивала улыбкой или смехом на любую, даже неза- мысловатую его шутку. Наверно, именно улыбающейся и смеющейся она останется у него в памяти. И еще несомненное достоинство в ней - замечательная способ- ность слушать: она так внимательно слушает и так удивляется всему! Такой в ней непритворный интерес! Дорогой он рассказывал ей об устройстве античных городов, о внутреннем убранстве афинских да римских жилищ, каковым оно было два или три тысячелетия назад; об архитектурных достоинствах древ-