Ямуга

129 Повести и рассказы щина, лет этак тридцати… Или она показалась мне красивой, потому что я был в самом радужном расположении духа? Именно от такового настроения, не вытерпев, я сказал с деланной сердитостью: - Нашла себе заделье - слезы лить. Или нечем больше заняться? Только теперь она заметила меня. - Ишь, плачет, - продолжал я ворчливо. - То ли в этой реке воды мало, чтоб еще добавить? - Она полна моими слезами, - сказала эта женщина. - Ах, вот почему так тепла в ней вода! - догадался я. Постойте, как это у Тютчева… Слезы людские , о слезы людские, Льетесь вы ранней и поздней порой… Льетесь безвестные, льетесь незримые, Неистощимые, неисчислимые, - Льетесь, как льются струи дождевые В осень глухую порою ночной. - Хорошие стихи, - отозвалась она и благожелательно посмотрела на меня. - Когда Федор Иванович прочитал их Льву Николаевичу Толстому, тот разрыдался, - сообщил я ей и добавил. - Вот как вы сейчас. Она вытерла глаза краем рукава, что дало мне повод прочитать ей еще и стихи Бунина: Плачущий ночью к слезам побуждает другого: Звезды слезами текут с небосклона ночного, Плачет Господь, рукава прижимая к очам. Она слабо улыбнулась в ответ, и я, приободрясь, сказал ей: - Вам бы мои проблемы! А мне ваши. - От ваших проблем вы на цветочки любуетесь, птичек слушаете, - отозвалась она усталым голосом. - А от моих только утопиться. - А вот это очень умно, - одобрил я. - Утопиться в теплой водич- ке - что может быть приятнее! Вот в Волге я бы вам не посоветовал: сентябрь… вода уже холодна. А тут, как в собственной ванне, очень удобно. От такой смерти только приятные ощущения, и ничего больше. Не принимая моей шутки, она встала с намерением уйти. Мне же почему-то не хотелось, чтоб она ушла, потому поспешил сказать: