Ямуга

15 Повести и рассказы толок тоже низок - когда гость встал, чтоб одеваться, едва не стукнулся головой о матицу, хотя ростом не слишком высок - едва выше среднего. Включил свет и еще раз удивился непривычной обстановке вокруг. В переднем углу икона оказалась завешенной чем-то белым - скатеркой, вроде; это Ольга вчера, перед тем, как разбирать постель, занавесила ее: «Чтоб не видела Богородица мой грех…». Уродливый кованый крюк в потолке озадачил его: для чего он? Фотографии в деревянных рамочках: с одной из них на него, чужого человека в этом доме, смотрели трое парней лет по семнадцати-восемнадцати, в начищенных хромовых са- погах выше колен, в галифе, на каждом нечто вроде френча, с поясным ремешком и без него. «Ишь, при галстуках…Щеголи!». Один из парней был явно похож на Ольгу: те же большие глаза, широкие брови. «Отец? Нет, пожалуй, дед…». В избе за ночь выстыло. Пол казался просто ледяным. Торопливо одеваясь, Соломатин потрогал бок большой печи - она была холодна, будто мертва. К трубе вдоль матицы и грядки тянулась железная труба от маленькой железной печки, которую топили вчера. По-видимому, эта печка поставлена осенью, а по весне ее убирают; вчера она раскалилась местами добела, труба над нею обрела алый поясок - жарко стало в избе. - Дров у меня нет, - сказала Ольга, словно извиняясь. - Всего не- сколько охапок. Не знаю, как и быть. И упомянула недобрым словом какого-то окаянного Володю, кото- рый обещал привезти дров и не привез. «Холодная, нежилая изба… как холодная женщина, - размышлял теперь Соломатин. - Хоть сколько топи, хоть сколько ласкай, все без толку». Постоял он над печкой железной, соображая: если хотя бы обло- жить ее кирпичами, тепло держалось бы дольше… а еще лучше сло- жить маленькую кирпичную теплушку. Весной ее можно разбирать, а осенью ставить заново. Хитрость невелика. Ему даже захотелось приняться за это дело. Знать бы только, где взять глины, кирпич.