Ямуга

8 Юрий Васильевич КРАСАВИН ный; а дальнейшее поведение Соломатина было и вовсе дурацким – уже третий автобус, дребезжащий, насквозь простуженный, минут за двадцать доставил их в большое село с церковью, магазином, школой и даже с двумя уличными фонарями; здесь, как выяснилось, его спутница работала в колхозной конторе то ли бухгалтером, то ли экономистом, а вернее, и тем, и другим. Но жила она отнюдь не в этом селе - им пред- стоял ещё пеший путь. «Экой я дурак!» - подивился теперь Соломатин, лёжа в постели и вспоминая. Уже в вечерней темноте шли они по заснеженному полю, по без- дорожью до маленькой деревеньки. Тут отперли дверь дома с темными окнами, на ощупь прошли по сеням - женщина впереди, он за нею - и вступили в промерзшее, словно вовсе нежилое помещение, то есть соб- ственно в избу. Печку растопили, самовар разогрели, ужинали… Сначала-то, еще в автобусе, общение их происходило весело, как шутка или игра; женщина даже смелей его была, все время сохраняя уверенное положение и даже подтрунивая над ним. Но вот когда шли в деревню её и когда уже отпирали дверь дома, обычное женское ко- кетство перешло в озабоченность, нараставшее смущение становилось растерянностью… и даже паникой! Это когда он сказал, уже вставая из-за стола, за которым ужинали вдвоём: - Ну что, Оля, стели постель… пора. И вот тут полное смятение отразилось на её лице, она выговорила непроизвольно: – Ой, я боюсь. Крупная женщина, в цветущем возрасте - двадцати семи или двад- цати восьми лет от роду, уже побывавшая замужем… Она не могла смотреть ему в глаза, не могла найти места рукам и голоса своего не слышала. -Знаете что, вы тут спите, а я к тетке Вале пойду. Она и впрямь хотела уйти, но он удержал ее, взяв за руку, и так укоризненно покачал головой, что она смутилась ещё больше. - Да ты что, Оля! Она села на лавку, встала, опять села, словно боясь постели, будто не постель это, а плаха для казни. Слышно, прошептала: