Театральная жизнь калининцев

9 парижских театров не помнил такого шумного успеха, какой выпал на долю Викторина Сарду и его «Фландрии». «Обычная театральная критика должна умолкнуть перед драматическим событием последних дней», — писала одна из парижских газет о премьере,—перед необ’ятным успехом, который одержал Сарду в театре «Порт Сен Мартэн», успехам всеобщим, полным энтузиазма и бесконечного восторга. Одним произведением автор «Отечества» возвысился до первоклассных творцов исторической драмы: он уже более не соперник Ожье и Дюма-сына, а стал соперником Дюма-отца и Виктора Гюго». За два года до Парижской Коммуны и накануне войны с Пруссией Сарду вызвал своей драмой мощное проявление патриотических чувств. «Весь зрительный зал», — рассказывает очевидец, — «слился в одно нераздельное целое. Название пьесы «Отечество» переходило из уст в уста, имя автора произносилось с каким-то благоговением...». Широкие зрительские массы увидели в пьесе Сарду протест против режима Наполеона III. «Фландрия» будила в зрителях возвышенные мысли, благородные чувства патриотизма, звала к выполнению долга перед родиной. Отец французской романтической драмы Виктор Гюго находился в это время в изгнании. Из своего изгнания поэт написал Сарду: «Ваша блестящая пьеса пробуждает высокие эмоции и гордые мысли и вы, конечно, можете воскликнуть, обращаясь к своим зрителям, чьи республиканские сердца вы всколыхнули: хлопайте, граждане!». Пьеса Сарду выдержала при первой постановке более 400 представлений. Через 17 лет она была возобновлена, и возобновление ее носило такой же восторженный характер. В 1901 году «Фландрия» была включена в репертуар театра французской комедии. В России драма в первый раз была исполнена в 1892 году в Московском Малом театре под заглавием «Граф де Ризоор». За 49 лет жизни на русской сцене исполнителями пьесы были крупнейшие мастера русского театра: А. П. Ленский, М. Н. Ермолова., Ф. П. Горев, А. Н. Южин, В. П. Далматов, К. Н. Рыбаков, Е. А. Лепковский, Ю. М. Юрьев, А. А. Остужев. Исполнение пьесы на провинциальной сцене длительное время запрещалось царской цензурой, — после долгих мытарств пьеса, наконец, была допущена к представлению, с из’ятием целых кусков, где гражданские мотивы драмы звучат особенно сильно.