Письмена

Юрий Васильевич КРАСАВИН - 23 - ПИСЬМЕНА, роман махнул безмолвно рукой. А если б мог, что сказал бы? Пожалуй, вот это… 8. Стояла невеликая слободка названием Лотошино на бере- гу широкой заводи, что у реки Оцы. Жили тут все меж собой со- гласно, советно – сеяли рожь и жито, ловили рыбу, собирали урожаи лесные и болотные, дикого зверя били – лосей да тура да вепря, добывали соболя, горностая, белку, лисицу, бобра… И жил-был в Лотошине Гостята Лыков, добрый человек. Изба его под соломенной крышей стояла в самой середине сло- бодки, старая мать в ней хозяйкой… была жена и детки – шес- теро; а рядом шабры-соседи: Крик Тыртов, Семьюн Сеятель, Несвит Курицын, двое братьев Домашниных – Жабка и Трубец… Но пришел Лютомор, и теперь вот никого не стало: одни померли ужасной смертью, другие покинули слободку в страхе великом и ушли неведомо куда. Тот недуг таков: ударит человека, будто рогатиной, под грудь, против сердца или между крыльцами – больной почувст- вует сильный жар, обильный пот выступит по всему телу и язвы откроются, дрожь его охватит, начнет харкать кровью. Прохво- рает день-два, редко три, и отойдёт навеки. А язвы на теле – то бесьи меты, следы не когтей, а ядовитой слюны бесей невиди- мых. Словно тучу заносило над Русью! – моровая напасть на- ступала со стороны полуденной, из стран каменистых и непол- ных, а не лесистых, там летом жарко, а зимой тепло ; там лю- ди голы, ходят пеши и необувенныма ногами по острому ка- мению. Может, там поначалу лютовал Чернобог, а теперь на- пустил своих бесей на Русськую землю. Вымирали целыми семьями, большими и малыми селе- ниями, даже городами. Можно было идти от дома к дому – в них лишь мертвецы изъязвленные . Во градах и слободах трупие по улицам и на торгу, и по путям, и всюду; пояша наймиты во- зить мертвых и хоронить в поле . Одичалый скот бродил по окрестностям, погибая от зверей, а те тут во множестве: и мед- ведь, и волк, и рысь, и вепрь, и тур. Рыбы, дикие звери и до- машняя скотина не ведали той болезни, ибо к людям лишь вос- пылал ненавистью Чернобог за их гордыню, за их неуёмное стремление к свету, за их любовь к красоте – в ликах, в одежде, в жилищах, в песнях, в речах.