Письмена

Юрий Васильевич КРАСАВИН - 30 - ПИСЬМЕНА, роман лись широким полукругом, пили, должно быть, медовую брагу из прозрачных, словно лёд, кубков и держали меж собой совет, по- глядывая вниз, на землю. Должно быть, решали, как управлять ею далее. Среди них и чуть выше прочих сидел велико лепый Ста- рец… я повторю, как было написано: велико лепый , то есть за- мечательной внешности… в рогатом венце, с особенно грозны- ми, блистающими очами. Борода его ниспадала волнообразно по груди и чреву. Сияние исходило и от венца, и от чела, и от очей его, и от ослепительно белой бороды, и от всей его вели- чественной фигуры. Нежко Лунь повествовал о том радостно, с воодушевлением великим и в голосе, и во взоре. - Была ли на нём срачица и порты, и пояс, и какого вида? – спрашивали у него любопытно. – Или был он обнажён? Но спросивших осудили: у богов всё иное – ни срачиц , ни портов , ни лаптей или иной обуви. Но были сомневающиеся: верно ли видел богов в небесах Нежко Лунь? Может, поел чего да и поблазнилось ? Или приснилось? Но старик твёрдо стоял на своём, говорил убеждённо: ви- дел! Он поведал, что на велико лепом Старце не было ни лёг- кого платья, ни шубы горностаевой, ни иной одёжи людской, а было некое облачение - не тканое, не шитое, а как бы из облака сотворённое. «Потому и облачение, - подумал я, - что из облака сотво- рённое» - Мы того не видели, - сожалели те, кто слушали рассказ- чика. – Отчего? Он сказал, что стоял тогда на лесной поляне, сознавая се- бя маленьким, как самый малый из мурашей , небось, совершен- но неразличимый сверху. Однако же был замечен, потому что один из богов, веселый, молодой, озорно плеснул на него с не- бес из кубка – тотчас прогрохотал гром, и пролился на поляну и на лес дождь обильный, от которого Нежко Лунь вымок весь с головы до ног, и каждое дерево тоже - от вершины до комля. А те, что восседали на небесах, заслонились белым облаком да голубой дымкой, исчезли. Так рассказывал Нежко Лунь, потрясенный увиденным в небе. На странице этой, где о видении его повествовалось, как раз напротив упоминания о велико лепом Старце стоял жирный знак вопроса, поставленный негодующим и возмущенным хими-