Письмена

Юрий Васильевич КРАСАВИН - 35 - ПИСЬМЕНА, роман чтоб поспешали, когда умрёт, потому как придут в покинутое се- ление нищеброды , меченые Лютом. Он умер ввечеру. Путята с Торопкой просидели до утра возле его избицы, а убедившись, что Нежко Лунь не дышит, ис- полнили его последнюю волю с трепетом и почтением: обложи- ли избицу соломой да хворостом, подожгли от принесенной го- ловешки, а когда вспыхнул большой огонь – встали оба на коле- ни и заплакали. После чего и впрямь показалось им, что словно бы тени вошли в село, потому они бежали вослед ушедшему обозу и к вечеру догнали. Луна сияла над посадскими переселенцами, остановив- шимися на ночлег; на лунном лике виделись глаза под бровны- ми дугами, и нос, и улыбающийся рот – то был несомненно бо- жий лик, надзирающий, стерегущий мир земной и небесный. А поелику на небеси он, светоносен, то и добр. В ближнем лесу кто-то ухал: «Ху-гу! Ху-гу!». Может, то был леший. С невидимого водоёма – то ли озеро там, то ли болото – доносился переклик гусей. Оттуда же слышался звонкий писк «тильк!» и стихающий птичий посвист «уить-уить-уить». Затих- нет и снова «тильк!.. уить-уить». Тихая и тёплая ночь воцарилась, отчего посадские реши- ли, что мольбы Нежко Луня не пропали даром: они услышаны и приняты богами благосклонно, потому ниспослана эта тишина и благолепие. От описания того ночлега у меня в памяти остался говор там и сям: - Летось бысть вёдро вельми и мнози леса и боры и бо- лота загораху и воздымаху. - Снидет небесный блеск огнём, пламенновиден, и сово- купися с молниею, и сходит долу творити сгорание – се же наречётся пожар. Этот пламенновидный огонь, совокупившийся с молниею, покорил меня: как необычно сказано по какому-то поводу! А по- вод был тот, что в ту ночь небо вызвездило необычно, и одна звезда на закатной стороне неба светила ярче всех, ровно, без мерцания. Две жёнки в ином месте переговаривались тихо, сонными голосами. Звучало: - Творимый и тестовый котлы… - И судок с накрышкою. - Овкачи да болванцы…