Памяти композитора Николая Сидельникова

131 ПОСЛЕДНИЙ ОПУС получит цареву дочку в жены и полцарства впридачу. Иванушка-дурачок отправляется на поиски Змея. Видит в лесу пещеру (какие символы! Тут и Платон, и Пропп!), заходит в нее. Там — сталактиты, ста- лагмиты, серные испарения. Он кричит: «Эй! Змей-Горыныч! Выходи!» Эхо отвечает: «Выходи…». А потом издалека слышит голос: «Выйти-то я выйду, вот только ты сначала из моего уха вылези!». Вме- сто уха Н.Н. упоминал другое отверстие, но не в этом суть. Предположение о связи этого анекдота с вариацией подтверждает идею одного и того же «сверхмифа», варьирующегося в разные времена у разных народов. Не докричавшись ни до кого, Тесей начинает «Лихорадочный поиск» — 3-ю вариацию . Здесь мы вплотную сталкиваемся с пластом джазовых гармоний и ритмов, с той сферой, которая ощущалась во всем творчестве Н.Н. Сидельникова, начиная с 1970-х годов. Джазовость Сидельникова переосмыс- лена сквозь призму русской музыки — у Дебюсси и Равеля влияния Мусоргского и Римского-Корсако- ва подчас причудливо перемешаны с негритянскими спиричуэлс, рэг-таймами, кэк-уоками. Сидельни- ков даже в 6-й симфонии Чайковского, в шутку, конечно, усматривал предтечу одесского фольклора, напевая мотив из финала на слова: «Ты расшухерила всю нашу малину, всю малину нашу…»: А уж о джазовости Рахманинова говорить излишне, хотя, наверное он больше повлиял на джаз, чем джаз на него. В третьей фреске «Лабиринтов», в 3-й, 4-й, 5-й, 6-й вариациях особенно, Сидельни- ков использует джазовый стилевой срез как символ адского мира. Мотив летучих мышей, вышедший из трихордовой монограммы автора, как бы спускается на землю, уплотняется, и мыши уже напо- минают нам мышей из балета Чайковского «Щелкунчик» с их мрачной возней в басовом регистре. У Чайковского сказка, у Сидельникова миф, но и там, и тут мы чувствуем присутствие реальных злых сил — или это бесы, или какие-то духи, населяющие адские бездны. Их гримасы, сплетения тел, тя- желые и мерзкие телодвижения выражены в музыке Сидельникова с пугающей зримостью, почти с гиперреализмом. Еще раз поражаешься балетности этого произведения. После очередного скопления тварей, выраженного ритмом буги-вуги в левой руке и кружащимися пассажами в правой, начинается 4-я вариация «Вызов Тесея» . В басу появляется тема фуги, кон- трастирующая своей определенностью с хаосом предыдущей вариации. В теме есть и джазовый колорит — так сказать, тема фуги вместо буги-вуги. Она происходит из окончания первой вариации, когда Тесей, открыв скрипучие двери лабиринта, входит под его своды. Цепочка тритонов напоминает стиль позднего Листа. Кстати, Тритон, морской бог, тоже фигурирует в мифе о Тесее. У него Тесей добыл кольцо, брошенное в воду моряком с корабля, который вез Тесея из Афин на остров Крит. Моряк приставал к одной из семи девушек-афинянок и когда Тесей стал защищать ее, сославшись на свое царское происхождение и могущество, потребовал от Тесея продемонстрировать это на деле и достать кольцо из морских пучин. Тесей спустился к Тритону и получил от него кольцо. Быть может, след эпизода нашел отражение в тритонах 1-й и 4-й вариаций третьей фрески. Фуга в джазовом стиле — уже само сочетание носит пародийный, гротескный характер. Это типич- но для стиля Сидельникова — вспомним Dies irae на основе буги-вуги из цикла «В стране осок и неза- будок» (№ 11 «Моцартиана полуночной земли»), или такие же типичные для Н.Н. сочетания джаза и русской фольклорности («Леший с русалками хороводы водит» — соло кларнета в стиле импрови- заций Бенни Гудмена из «Русских сказок»; «Зимушка-зима» из цикла «Сокровенны разговоры», с ее синкопами и многое другое). Черты Dies irae есть и в теме этой фуги. Однако, фуга при ближайшем рассмотрении оказывается лишь пародией на себя. Ответ во втором голосе, начавшись как положено в тональности доминанты, в своем развитии сползает постепенно на высоту темы. Поистине, «вместо фуги — буги-вуги». Такое чувство, будто силы, охраняющие вход в обиталище Минотавра сплотились, и какой-то верховный главнокомандующий бесовской шатии-братии руководит отпором стремлению Тесея пробиться к Минотавру. Слышен мотив Тесея из первой фрески. Он многократно повторяется, причем интервал между пятым и шестым звуками (см. первый пример) все время увеличивается. Лейт- мотив становится еще и изображением меча Тесея (или копья?), он размахивает им все шире и шире, в считанные секунды разгоняя всю нечисть вокруг себя.