Памяти композитора Николая Сидельникова

135 ПОСЛЕДНИЙ ОПУС Но это тоже, как и ступенчатые басы, лишь фигура аккомпанемента. А тема появляется еще позже – строгая, серьезная, состоящая из трехзвучных ламентозных вздохов: Чувствуется влияние Баха, его Прелюдии b-moll (ХТК, I том), ведь и тональность та же. Для Си- дельникова эта тональность, даже скажем шире — его «личный» си-бемоль, были связаны не только с Шопеном (чей похоронный марш он «дерзнул» процитировать в своей лермонтовской симфонии «Мятежный мир поэта»), но и с Бахом, Бетховеном (любимая и почитаемая им Соната № 29, op. 106 “Hammerklavier”, “Erzgerzog”-Трио, Четвертая симфония) и особенно Шубертом и его несравнен- ной фортепианной сонатой B-dur, которую Н.Н. очень любил, особенно 1-ю часть. Черты тонального плана этой части есть и в финале «Лабиринтов» — эпизоды в фа-диез миноре, в ре-миноре, мерцания си-минора и си-бемоль минора — все это роднит обе пьесы, и даже можно сказать, обе фрески (хотя 1-я часть сонаты Шуберта — фреска, написанная на облаке). Да и 2-я часть сонаты (в до-диез миноре) сходна с финалом «Лабиринтов». Почему вдруг возникают все эти многочисленные стилевые ассоциации, имена, произведения? Во- первых, Сидельников любил цитаты, намеки. Сколько их в «Чертогоне»! Да и в других произведениях предостаточно. Он в совершенстве владел этим, так называемым ассоциативным языком, который посте- пенно вводили в музыку Малер и Шостакович, кстати, не очень любимый Сидельниковым (почему — от- дельная тема). Во-вторых, именно здесь, в последней фреске, оказавшись в царстве теней, Тесей (а вместе с ним автор) встречают тени тех людей, с которыми была связана их земная жизнь. Для Сидельникова это, в первую очередь, великие композиторы, с которыми он постоянно внутренне, духовно общался, «уда- рялся», как он говорил, об их музыку и учил «ударяться» нас. Оказавшись там с ними, он чувствует себя в новом мире спокойнее и увереннее. Он думал о них здесь — они думают о нем и принимают его там. Непосредственно после первой темы следует вторая. Она целиком построена на «обемоленной» монограмме «си-ре-ми», но представляет собой церковное песнопение, молитву с многочисленными повторениями одного звука, как это типично для русской православной церковной традиции. Инте- ресно, что через несколько тактов, как будто просветлев от силы молитвы, тема лишается бемолей и предстает в своем чистом виде. Следующий эпизод — выразительное нарастание, вызывающее новую ассоциацию — со стилем П.И. Чайковского, его Шестой симфонией. Музыка почти рыдает, и мы вспоминаем «Август» Пастернака — композитор и поэт размышляют о собственной смерти. Вслед за Пастернаком в русской поэзии эту тему продолжил гениальный поэт Геннадий Николаевич Айги, например, в своем стихотворении «Родина». В фа-диез миноре начинается следующая волна похоронного марша, возникает фигура Баха: начало все той же b-moll`ной Прелюдии (ХТК, 1 том), начало «Страстей по Матфею» (в ми-миноре, тональ- ности «Crucifixus» из Мессы h-moll, тональности одного диеза, то есть одного креста, ведь по-немецки диез и крест называются одинаково, das Kreuz), фуга fis-moll, тональность трех диезов-крестов, тональ- ность Голгофы. После очередного нарастания музыка круто сворачивает в d-moll, и мы слышим новый похоронный марш, обозначенный автором «In modo di Gustav Mahler». Здесь тоже целый клубок ассоциаций. Сопровождение на звуке ре-ля (излюбленное также Шостаковичем) можно трактовать как символ ада, «a»-«d» по-русски ад. Но это и сопровождение из Похоронного марша 1-й симфонии Малера, в начале которой стоит «In modo di Callo». Художник Калло своей гравюрой «Похороны зверей» вдохновил Малера на эту пародийную музыку, такую важную для всего ХХ века. Мелодия ма- леровского марша тоже узнается у Сидельникова. Но в его звуках не только она: Здесь и Первая фортепианная соната А.Н. Скрябина с почти аналогичной мелодией Похоронного марша в финале (благодарю Н. Консисторум за указание на это сходство). Здесь и «Шаги на снегу» Дебюсси, одного из любимейших произведений Сидельникова, постоянно разбиравшееся им на уро- ках. Может быть потому, что Дебюсси использовал в нем свою монограмму «d-e-b», очень похожую на монограмму Сидельникова «h-d-e»?