Памяти композитора Николая Сидельникова

43 ТВЕРСКИЕ КОРНИ НИКОЛАЯ СИДЕЛЬНИКОВА по клубам, сам о себе говорит: «мастер я ставить октаву на ап- пендицит». Красив. На грека, что на древних медальонах, похож. За одну его русскую речь — ныне не сыскать — влюбиться можно. Голос — бархат, баритон. Но главное — в другом. Николай Ми- хайлович был собирателем редкостных книг и нот. В их обширной, видно с давних времен уцелевшей, трехкомнатной квартире две ком- наты были отведены библиотеке. Стеллажи — и все с пола до потол- ка — буквально нависали над тобой. Стояли не только по стенам, а ребрами посреди комнат — ряд в ряд… Я чувствовал себя там подобно «Пятнице», приведи его Робинзон Крузо в Вестминстер- ский собор. А и у нас дома книги и ноты тоже живали… Мама, Мария Алексеевна, молчалива. Все больше в своей выго- родке за книгами. Лицо благородное. Голова белая — рано посе- дела. Поговаривали, было отчего… Она — из бывших. Из Сперан- ских. Чудом уцелела. Теперь тихо преподает пение в музыкальном училище.