Б.Н. Полевой на страницах газеты "Правда"

36 длинные, расходящиеся в разные стороны коридоры, ряды комнат, с номерами на дверях. Всё в этой адской кухне Гитлера свидетельствует о том, что удар Красной Армии был до такой степени сокрушительным и неожиданным, что даже работников генерального штаба он застал врасплох. Пол покрыт разбросанными бумагами, картами, справочниками. В кабинете начальника штаба, на рабочем его столе, валяется халат, на полу — ночные туфли, а в комнате рядом с кабинетом — смятая и развороченная постель. Перед ней на ночном столике — недопитая бутылка вина, бокалы, горка яблок. Брошены чемоданы с бельем, фотография Гитлера с собственноручной надписью и какие-то семейные фото, с которыми немец обычно не расстается. О панике, обуявшей генштабистов, красноречиво говорят и записи последних переговоров, которые велись по телеграфным аппаратам штабного узла связи. Мы нашли этот узел и все его службы в полной неприкосновенности. Освещенные тусклым светом стояли бесконечные ряды телеграфных аппаратов, стрелки остановившихся часов показывали без двадцати минут три. В это время здесь оборвалась жизнь. Но, бежав, работники генштаба оставили дежурного солдата-телеграфиста, чтобы отвечать на вызовы. На дежурном аппарате, где он работал, мы нашли последние переговорные ленты, показывающие, с каким настроением бывшие хозяева покидали свое разбойничье гнездо. Вот отрывки из этих лент (я ничего не изменяю и не добавляю): — У меня спешное на Осло. — Очень жаль, но мы больше не передаем. Все уехали. Я последний. Через несколько часов закрываю связь. — Разве в Берлине нет никого, кто бы мог отправить с курьером? — Увы, нет. — Боже мой, что делается, довоевались!.. — Внимание! У меня молния для верховного командования вооруженных сил западного отдела генерал-лейтенанту Вистер. — Мы больше не принимаем. — Почему? — Я сказал, что не принимаю, и для вас достаточно. Все смылись. Я не могу каждому рассказывать целый роман... — Я бы хотел знать, какое у вас положение. — Превосходное, как всегда. Посмотрел бы ты на меня — я сижу в полной военной форме и с автоматом. Все удрали, я тут последний. Настроение ниже нуля. — Ну, а в Берлине настроение хорошее? — Конечно, хорошее, как всегда. Каждый мечтает о мыле и котле, а у меня петля на шее... — Есть у вас связь с Прагой? — Дурак, никакой связи, я последний. Боже, до чего мы довоевались! С Германией кончено все. Русские буквально у дверей. Рублю проволоку.