Б.Н. Полевой на страницах газеты "Правда"

5 Вор переминается с ноги на ногу у кучи награбленного им добра, блудливо и заискивающе улыбается. Вот уже месяц, как немцы ворвались в некоторые районы города Калинина. Как голодное и жадное стадо шакалов, они набросились на магазины и склады, разграбили их дочиста буквально в течение нескольких дней. Затем принялись за частные квартиры. Сначала немецкое командование пыталось придать грабежам благопристойную внешность законности. Был издан, например, приказ, что все жители, имеющие у себя какую-нибудь живность — корову, свинью, козу, кур или гусей, — в трехдневный срок обязаны зарегистрировать их в магистрате. Это-де необходимо для того, чтобы обеспечить животных кормами. Приказ этот, как и все остальные, кончался выразительными словами: «За невыполнение — расстрел». На четвертые сутки ночью владельцы скота и птицы были разбужены резким стуком. По домам ходили солдаты и по спискам, составленным с немецкой педантичностью, отбирали коров и коз, кур и уток. Взамен жителям выдавали расписки, в которых интендантство обязалось расплатиться за «купленное» мясо… после войны. Затем населению было предложено сдать теплые вещи. Толкование этого приказа, было передано на усмотрение солдат, производивших обыск и реквизицию. В число «теплых вещей для армии» попадали женские жакеты, пальто, туфли, одеяла, подушки, — словом, все, что приглянется мародерам. Город ограблен начисто. Немецкая саранча пожрала в нем все до зерна. Немногие жители, не успевшие уйти, жестоко голодают. Пожилой библиотекарь тов. Кузьмин, которого немецкое нашествие застало больным на койке (несколько дней назад ему удалось под пулями немецких автоматчиков бежать к своим), с ужасом рассказывает о страшной сцене, разыгравшейся около мельничного завода № 51. Немцы грузили на автомашины награбленный овес. Один мешок упал, разорвался, и зерно рассыпалось по земле. Находившиеся поблизости старик и мальчик жадно бросились на землю и стали горстями собирать овес и совать его себе в рот. Их арестовали. Их привязали к телеграфным столбам друг против друга. На грудь им повесили бумажки с надписью: «Я воровал овес». В этот день с Волги дул острый северный ветер. Старик и мальчик были не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Вечером у столба стояли два окоченевших трупа. — Мразь, мерзкая мразь! Их надо давить, их надо уничтожать, как паразитов... — бормочет старый библиотекарь, с ненавистью поглядывая туда, где в мерцании артиллерийских залпов и багровом зареве пожарищ вырисовываются темные контуры родного города, нашего любимого, уютного и красивого Калинина, который стал теперь ареной разнузданных оргий, диких, кровавых грабежей. «Правда» , 3 декабря 1941 года