На берегах Нерли

16 Юрий Васильевич КРАСАВИН 7. «Местность, в которой я родился и в которой протекло мое детство, даже в захолустной пошехонской стороне считалась захолустьем. Как будто она самой природой предназначена была для мистерий крепостного права. Совсем где-то в углу, среди болот и лесов, вследствие чего жители ее, по простона- родному, назывались «заугольниками» и «лягушатниками». Это пишет Салтыков-Щедрин. Родовое гнездо Салтыко- вых мы оставили чуть слева, когда ехали на такси от Загорска к Нерли. Раньше в моем представлении пошехонская сторона - это где-то на Ярославщине, в стороне от нас, в некоем медвежьем углу. А оно - вот оно: «Здравствуй, Пошехонье! Как поживаете, земляки мои, пошехонцы?» Мистерии крепостного права - они разыгрывались здесь, по берегам Нерли. Остатки помещичьих гнезд можно угадать сегодня там и сям, но угадать лишь едва-едва, большинство же их, по-видимому, исчезло вовсе без следа. Помещичья усадьба располагалась когда-то и возле моей деревни Ремнево в сторону Задорожья. Мать моя помнит остат- ки неких строений, а на моей детской памяти в этом месте, уже заросшем осинником, называемом лесом Болхино, кото- рый полюбили крепкие красноголовые боровики, - затянутые мхом камни фундаментов, одичавшие яблони, ряды огородных грядок, заваленный колодец, и объяснения взрослых: «Тут по- мещики жили...». Потом, как мне говорили, мелиораторы рас- чистили от кустов землю, запахали; теперь здесь просто поле. Остатки дворянских гнезд, помещичьих усадеб ушли в эту землю, как вода в песок: самые дотошные археологи не доко- паются. Мы двигались сейчас среди полей и лесов и деревень того самого Пошехонья, бывшего когда-то краем непуганых Салты- чих. «Здесь барство дикое, без чувства, без закона»... - неужели это все было здесь?