На берегах Нерли

198 Юрий Васильевич КРАСАВИН Вот разве что несколько тесновато, ну да в тесноте не в обиде! Помню, когда мы вернулись из Литвы, куда нас загнали в годы оккупации немцы, и первый раз мылись в печи - это ни- сколько не удивило меня и отнюдь не испугало. Мать залезла в печь первая, а бабушка Орина подавала ей нас с Витькой од- ного за другим. Втроем мы сидели в душной темноте; не знаю, как мы все умещались; мать мыла нас и в обратном порядке выпихивала на шесток, а бабка Орина принимала и окачивала тут же, возле шестка, в деревянном корыте. Такое мытье пов- торялось каждые две недели, пока старший брат не подрос, он уже смог мыться один, и мы с матерью мылись вдвоем. Она сажала меня на соломку между коленей, намыливала мне го- лову, окунала в тазик, стоящий сбоку, натирала меня мыльной мочалкой и окачивала из ковшика, черпая им из ведерного чу- гуна, стоявшего с другого боку в жаратке. И так, пока я не под- рос. В субботние дни для нас, мальчишек, бывало развлечени- ем: хихикая и толкаясь локтями, мы заглядывали в окна кухонь, где в узкую щель между занавесками мелькало обнаженное тельце какой-нибудь Маньки или Люськи, которую окачивали перед печью или которая собиралась залезть в печь. На другой день этой Маньке или Люське краснеть всю дорогу до школы, уж мы ей распишем, какой мы ее видели! Впрочем, тут была лишь игра воображения, потому что рассмотреть что-либо сквозь покрытые снежными узорами стекла в узенькую щелоч- ку меж занавесок, да еще в кухонном чулане, едва освещенном керосиновой коптилкой, - что там можно было рассмотреть?! Так, неясные тени. А вот, говорят, раньше занавесок не было. Занавески - это веяние деревенской моды двадцатых да тридцатых годов. В субботний банный день печь топилась особенно жарко, в нее ставились все чугуны, налитые водою, перед печью по- являлась охапка ржаной соломы, но не из молотилки, а обмо- лоченной цепами, - она прямая, неломаная и немятая. Солому