На берегах Нерли

228 Юрий Васильевич КРАСАВИН разрушен и обломки которого можно ещё видеть. Теперь вся эта площадь земли являет собой картину полного запустения. Если раньше каждая усадьба, закоулок старательно выкаши- вались, то теперь это делать уже некому; жилая площадь де- ревни заросла и продолжает зарастать ивняком, тополиной молодью, вишенником, да из года в год высокой будылястой растительностью, вроде лопухов, лебеды, иван-чая и прочего. Если раньше сосед хвастал перед соседом новой соломенной или драночной крышей, свежими колышками изгороди, по- крашенными наличниками, просто подметенной к празднику лужайкой, то теперь сосед не видит соседа: между их владени- ями или дикие заросли, или широченные прогалы, так что и не докричишься. Вид у деревни такой - словно после разоритель- ного нашествия вражеских полчищ. Тут надо уточнить, что расположена родина моя не за даль- ними далями, не за дремучими лесными дебрями, - затеряна она в середине России, под боком, можно сказать, у самой сто- лицы. В давнюю пору, и теперь ездят мои земляки в Москву за гостинцами и товарами хозяйственного назначения; случается, выходят замуж за москвичей и женятся на московских неве- стах. Итак, деревня совсем близко от Москвы и вместе с тем она именно затеряна. И вот на этой наполовину одичавшей площади земли, име- нуемой ещё Ремневом, в этой почти совсем обезлюдевшей де- ревне, в полуразвалившемся доме поселяются новые хозяева, хоть и не коренные сельские жители, хоть и горожане, однако же… Обкашивается вокруг дома трава запустения, выкорче- вывается ненужное, сажается необходимое, сносится старое, ветхое и воздвигается новое... Как тут не порадоваться мне, помнящему Ремнево со множеством горестных проблем по- слевоенного лихолетья, но всё-таки обихоженным, многолюд- ным, обжитым и конечно же бесконечно прекрасным. То, что дорого, не может быть некрасивым. И хорошо, думаю я нынче, что именно Москва в облике