На берегах Нерли

СЛОВО О МОЕЙ НЕРЛИ 229 моих дачников явилась в Ремнево, а не какой-нибудь другой город. К Москве, как к солнцу, тяготела всегда деревня, сто- лица светила каждой ремневской душе, и свет этот пробуждал встречное чувство. Не утерплю, вспомню хотя бы главную радость моего дет- ства, - московскую булку: раз в год мать съездит, бывало, в Мо- скву, привезёт батон, восхитительно белый и восхитительно пахнущий, хранит его в сундуке завёрнутым в чистый рушник; и вот за какие-то мои заслуги или просто из материнского ми- лосердия достанет его оттуда, отрежет тонкий ломоток, посы- плет сахарным песочком скупо-скупо, будто солью из солон- ки… Когда заслуг у меня долго не было, а соблазн становился непреодолим, я исхитрялся отпереть висячий замок сундука гвоздем, с замиранием сердца и душевным трепетом добывал початый батон. Помню скрип этой зачерствелой булки под но- жом, остаток батона был уже покрыт белой паутинкой плесени. До сих пор мерещится мне и запах, и вкус этого зачерствелого московского гостинца. Все дороги из Ремнева ведут в столицу: в одну сторону - Калязин, а за ним Москва; в другую - Загорск и опять Москва; в третью - Скнятин, Кимры и Москва, Москва. Вроде бы на бойком месте родина моя и ездят сюда ныне многие, но это не отражается благотворно на облике её. Явятся, будто бабочки на цветок, вкусят нектар удовольствий и улетят, никто не при- ложит своего труда. Говорю не о мелочах - выкосить лужок или построить собачью будку, говорю о большом - о жилых домах, о дорогах, о городских удобствах, которые в иных местах со- ставляют повседневность; говорю с наивной верой, что кто-то должен прийти и совершить чудо, она заслужила этого, моя родина. Она такая маленькая в моём огромном отечестве, не- ужели некому взять её под крыло? Я здесь частый гость и сыновний долг свой по отношению к ней стараюсь исполнять в меру сил. Вина моя в том лишь, что я, скажем, не строитель, и не пахарь, и не облеченный властью ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ ПОЛЯ ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ ПОЛЯ