На берегах Нерли

236 Юрий Васильевич КРАСАВИН - А потом зима пришла, едим грибочки солёненькие, чай с вареньем черничным попиваем, всякие происшествия вспо- минаем. Всё плохое куда-то улетучилось из памяти, осталось одно хорошее. Весна пришла - только и разговоров в семье: скоро ли на Нерль? Ребятишки ни о чём другом слышать не хотят. Я смотрел на них растроганно: этим людям уже полюби- лась моя родина, - значит, они мне братья. Жаль только: уедут - и никакого следа. Мосточки, ими сооруженные, снесёт поло- водьем, столы и скамьи и вот эти сиденьица у костра рыбаки сожгут, и всё, будто и не было здесь этих хороших людей. Что строили, что нет… А ведь мужики деловитые, мастеровитые, могли бы поставить что-нибудь капитальное для своего и об- щего блага. Вера с Таней укладывали детей спать, а мы, трое мужчин, сидели ещё некоторое время, обсуждая кое-какие насущные вопросы общественного устройства в нашей стране. Чаще все- го явления так называемой социальной несправедливости. - Почему это дети актёров да дипломатов становятся актё- рами или дипломатами? - возмущался смирный и застенчивый Лёша. - А нашим туда не пробиться. Разве это справедливо? Они что, графы? Князья? Ну почему так? Старшему сыну Лёшиному не более десяти лет от роду, но отец уже озабочен возможными препонами на его пути. Юрий Михалыч озабочен и удручён другим: постоянной нехваткой денег, из-за чего его семья вынуждена отказывать- ся от вещей первой необходимости. Не то чтобы совсем он в бедности был, нет, но всё время чувствует, как ограничены его материальные возможности, и это обижает, унижает его. - Я ж не лодырь! Не пью, не курю, работаю честно…Поче- му же не в состоянии купить, скажем, автомашину, хотя бы ста- рую… или дачку величиной с собачью конуру? Почему? Я утешал моих собеседников, говоря, что вот и мои дети в писатели да дипломаты не выходят, и автомашины у меня нет,