На берегах Нерли

СЛОВО О МОЕЙ НЕРЛИ 253 как-то сводили концы с концами. Но потом наступил год пя- тидесятый, колхоз слили с другими, и от этого слияния колхоз- ное разоренье сильно усугубилось… Ну ладно, речь сейчас не о том. Да и ничего нового я не скажу, всё уже сказано: как везде, так и у нас. Наша беда - об- щая, наше лихолетье - общее для всех. Хотя оно постоянно в моей памяти, куда б я ни шел здесь. Итак, иду в Ремнево. В детстве моём и гора эта - небольшое возвышение, через которую перехлестнула дорога, была выше, и низина под го- рою кишела волками и кикиморами, а расстояние между Хони- ном и Ремневом было больше. Вот, бывало, гощу я, семилетний парнишка, у бабушки в Хонине, и наступает день, когда пора возвращаться домой. С замиранием сердца выхожу в путь, буд- то в путешествие за три моря. В горку эту поднимаюсь, - для собственного успокоения всё оглядываюсь, всё оглядываюсь на Хонино, где бабушкин дом и где сама она стоит у колодца, смотрит мне вслед. Потом как припущу с горы да через эту страшную низину, где пруд Бурачок, невероятно глубокий (в нём-то и водилась всякая нечисть, вроде водяных, болотных чертей и прочего), мимо кустов, за которыми подстерегают одиноких путников волки, бегу изо всех сил, так что дух захва- тывает, и с каждой минутой бега всё уверенней, всё радостней становлюсь: Ремнево-то вот оно, всё ближе и ближе. И вот уже я замедляю бег, с торжеством оглядываюсь на кусты в низине, на Бурачок: накося, выкуси. Что, думали на труса нарвались? Не боюсь я вас нисколько. Между Хонином и Ремневом - не более километра. В ни- зинке под горой когда-то, говорят, лесок стоял - так себе ле- сишко, одно название, и в нём моя мать вспоминает, из года в год родилось рыжиков видимо-невидимо. - В Белоусово-то, бывало, пойдём, а там рыжики, да всё стаями, стаями. Каждая частица окрестной земли носит своё имя. Вот та ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ ПОЛЯ ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ ПО Я