На берегах Нерли

264 Юрий Васильевич КРАСАВИН равно как и другие, восхищаясь отнюдь не художественными достоинствами (если, конечно, таковые имеются), а как раз тем, что сидит он на берегу той самой Нерли, о которой речь в книге, которую он держит в руках, а упоминаемые в «Слове о моей Нерли» деревни - тоже перед его глазами. Прочитав о каком-нибудь событии, вроде происшествия с быком, можно услышать о нём где-нибудь и в деревне уже в живом рассказе; а встретив в книге кого-нибудь из жителей, к примеру, тётю Шуру, живущую в крайнем доме деревни Соломидино, можно потом пойти с бидончиком к ней за молоком и там поговорить не только с нею, но и, скажем, с трактористом Лешей Пикули- ным, о котором написана повесть «Река забвения»… Иллюзия того, что всё, некогда происходившее и ныне про- исходящее, уже занесено или заносится летописцем на бумагу, что сам летописец тут же, в палатке на берегу, очень забавляла Виктора Васильевича, хитроумного стоматолога и простодуш- ного читателя. К лошади пастуха устремлялись ребятишки, забирались по очереди в седло. Красавица Дашенька тоже уселась, отец тотчас японским фотоаппаратом сделал снимок дочери-наезд- ницы и, раздобрясь, налил пастуху стакан «посольской». - На, на, пей, - приговаривал он то ли насмешливо, то ли презрительно и, когда стакан опустел, налил снова. - Хороше- му человеку и дерьма не жалко! Дашка, а ну принеси дяде за- кусить. Колбасы давай ему, он колбасу любит. На, на, пей… После второго стакана пастух клятвенно заверил стомато- лога, что впредь стадо и близко не подойдёт к его палатке, а сердитого быка он и вовсе за версту не подпустит. После тре- тьего хотел обнять, но стоматолог развернул его, дал дружеско- го пинка под зад. - Иди-иди… и больше не приходи. Вот так. Пастух стал садиться на лошадь, а ему хотелось сделать это лихо. «Тпру!» - говорил он угрожающе, хотя она стояла как вкопанная. Наконец тяжело вспрыгнул животом ей на спину и