На берегах Нерли

266 Юрий Васильевич КРАСАВИН 8. Что бы я ни делал: разводил ли костёр, играл ли в шахма- ты, сидел ли у костра за беседой - перед моими глазами было моё печальное Ремнево, заброшенное Хонино… Я знаю, ныне существование всей планеты непрочно пе- ред лицом атомной ли, экологической ли, иной ли какой ката- строфы, потому и упомянул вначале, что наивно верить, будто завтра наступит новый день и взойдёт солнце. Я знаю также, по русским землям не то что деревни умирают, а есть целые районы, которые обезлюдели или близки к этому. Можно ли быть к тому равнодушным! Но всё-таки больнее всего мне за- пустение моей родины. Души умерших предков, что упокоились на Спасском по- госте, обитают ныне в воздушном пространстве над этой зем- лёй, они сочувствуют, соболезнуют всем здесь живущим; они, должно быть, смущают и меня, повергая в печаль и грусть. Лежу в палатке, слушаю, как шуршит где-то рядом ежик, как хукает неясыть, смотрю в темноту, не спится. Поток мыс- лей почти привычен. Была первая мировая, - повыдергала мужиков из окрест- ных деревень, словно деревья вихрем, или повыбила, как поле градом: на какой колосок упадёт градина, того и сломает, тому и смерть. А ветры социальных перемен подули с новой силой: гражданская война, ликвидация кулачества, коллективиза- ция… Волны социальных потрясений накатывали на деревню одна за другой - дивно, что ещё стоим, что ещё есть чему по- радоваться. - Вот братчик-то вернулся из Тамбовской, где он в людях работал, - слышу голос матери своей, - тут как раз заварушка началась: раскулачивание да колхозы. Наша-то семья была не из богатых, но из зажиточных: две коровы держали, да овец, да лошадь. Дедушко Илья помогал в хозяйстве, - он нам родствен- ником как-то доводился, а своего-то ничего не имел. Иной раз